Рекс некоторое время сидел в глубокой задумчивости.
– Придется мне просто замуровать эту подвальную комнату, – проговорил он. – Я уже думал об этом на пароходе.
– А почему бы вам не приказать взломать дверь в подвальную комнату? – предложил Тэб.
Рекс задумчиво покачал головой.
– Я думаю, что придется разрушить этот проклятый дом до основания. Все равно у меня его никто не купит, – промолвил он. – Как вы думаете, Тэб? А на его месте построить новый?.. Хотя я вряд ли поселился бы в нем. Решительно, какое-то проклятье повисло над этим злополучным местом!
– Ого! Да вы стали поэтом, друг мой, – с улыбкой заметил Тэб. – Я вижу, что Италия произвела на вас большое впечатление.
Рекс покраснел, как пион, что с ним случалось всегда, когда он бывал смущен.
– Этот дом отравляет мне существование! – с досадой воскликнул он.
Чтобы переменить разговор, Тэб стал расспрашивать его об Италии. Рекс мгновенно преобразился и с увлечением стал рассказывать о своем путешествии.
– Надеюсь, вы получили мое кольцо? – спросил он Тэба.
– Да, Рекс! И очень благодарен вам за такой чудесный подарок, – ответил Тэб. – Вероятно, оно дорого стоит?
– Пустяки! – беспечно воскликнул Лендер. – Я привык теперь тратить не считая. Знаете, мне иногда даже жутко становится от этого вдруг свалившегося на меня огромного богатства, – прибавил он полушутя, полусерьезно.
Приятели стали обсуждать вопрос о том, где лучше всего поселиться молодому миллионеру. Тэбу удалось наконец уговорить своего друга переехать в гостиницу. Зная характер Рекса, он боялся, что, раз поселившись в его квартире, тот останется в ней навсегда.
Затем разговор снова перешел на недавнее убийство,
– Конечно, лучше всего замуровать эту злополучную подвальную комнату, – сказал в заключение Рекс. – А теперь, старина, раз уж вы гоните меня из своей квартиры, обещайте мне по крайней мере, что часто будете приходить ко мне обедать.
На том друзья расстались. А вскоре Тэб услышал, что Лендер деятельно приступил к перестройке Майфилда.
Одновременно Рекс посетил Карвера, и сыщик потом рассказывал Тэбу, что Лендер с увлечением говорил ему о своей новой затее, толковал обо всех подробностях предполагаемой постройки прямо-таки с детской восторженностью.
– Я хорошо знаю Рекса, – с улыбкой заметил Тэб. – У него время от времени бывают такие увлечения; года три назад, например, он вдруг, вопреки желанию дяди, решил сделаться репортером по уголовным делам и целые дни проводил в библиотеке «Мегафона»… Наши сотрудники даже возненавидели его: какая бы книга ни понадобилась кому-либо из них – она оказывалась у Рекса. Впрочем, его увлечения скоро проходят. Верьте мне, что недели через три Рекс заведет себе удобный гамак и будет валяться в нем с утра до вечера…
В конце недели Тэб получил письмо от мисс Эрдферн.
«Я снова в Стон-коттедже. Джентльмен в черном больше не страшит меня. Я взяла себе нового дворецкого: он служил в армии, отлично умеет обращаться с оружием… В саду у меня цветут запоздалые розы; не хотите ли приехать полюбоваться на них?.. Постройка И Линга почти закончена… Как это ни странно, окрестные жители враждебно настроены против этих несчастных китайцев.
Несколько дней назад я была около строящегося храма и видела И Линга. Он внимательно следил за постройкой второй колонны. Она будет называться колонной «Благодарственных воспоминаний» и будет посвящена мне… Какой прекрасный человек И Линг! Как он умеет помнить всякую ничтожную услугу, оказанную ему! Я даже не подозревала о такой его любви ко мне; хотя я часто обедала в его ресторане, он никогда не говорил со мной о прошлом…
Вы будете удивлены: я учусь стрельбе в цель. Мой новый дворецкий – не правда ли, как это важно звучит, – согласился учить меня стрельбе, и я каждый день упражняюсь на лужайке позади дома. В первый день я до смерти перепугалась: я не могла себе представить, что звук выстрела так оглушает, что револьвер так отдает, что он такой тяжелый… Тернер – все тот же мой дворецкий – уверяет, что я делаю быстрые успехи и что из меня выйдет отличный стрелок.
Если вы приедете, вас моя стрельба сильно позабавит. Я, конечно, предпочла бы, чтобы Тернер учил меня стрелять из лука: это гораздо изящнее и больше подходит для женщины. После стрельбы руки у меня совершенно черные…»
Тэб несколько раз перечел письмо, прежде чем отправиться в Стон-коттедж.
По дороге он остановился, чтобы взглянуть на постройку И Линга, и был поражен своеобразной красотой похожего на пагоду здания, перед которым был разбит сад и цветник. На главной широкой аллее уже высилась одна колонна. Около другой еще хлопотали рабочие.
Вскоре он увидел и самого хозяина, но не сразу узнал его: И Линг был одет в простую синюю рабочую блузу.
– Поздравляю вас, И Линг! – сказал Тэб, подойдя к китайцу и поздоровавшись с ним. – Ваш дом поистине прекрасен!
– Я рад, что вам нравится мое новое жилище, – ответил И Линг своим приятным низким голосом. – Я ведь выписал из Китая лучшего мастера. И внутреннее убранство будет не хуже! Я убежден, что оно вам тоже понравится…
– Я вижу, что осталось возвести лишь вторую колонну, – сказал Тэб.
– Да… – мечтательно проговорил китаец. – Через несколько дней она будет увенчана драконом, и тогда работа будет окончена. – Я чувствую, что в глубине души вы считаете меня дикарем. Не правда ли? И мои колонны кажутся вам, вероятно, очень безобразными?
И Линг редко улыбался, но тут лицо его осветилось добродушной улыбкой.
– О, нет! Помилуйте! Я ни одной минуты этого не думал…
– Вы слишком хорошо воспитаны, чтобы прямо сказать мне об этом, – продолжал китаец с той же улыбкой.
Он вынул из кармана рабочей блузы золотой портсигар и протянул его молодому человеку. Закурив, И Линг медленно, с расстановкой, вновь заговорил:
– Для меня моя колонна «Благодарственных воспоминаний», для вас памятники погибшим на войне – осязаемый символ непреходящего чувства…
– Но ведь вы – язычник? – удивился Тэб.
Китаец пожал плечами.
– Я верю в Бога, – ответил он, – как в высшую силу, не поддающуюся определению. Я верю, что Бог подобен ручью, стекающему с гор и питающему реки и озера… Приходят люди и набирают воду в кувшины; у одних кувшины эти прекрасны, у других безобразны. И каждый стремится убедить вас, что лишь вода из его сосуда утолит вашу жажду. Я предпочитаю пить прямо из ручья, встав на колени и зачерпнув ладонью от ледяной струи…
– Да вы прямо поэт! – воскликнул Тэб, удивленно посмотрев на китайца.
И Линг ничего ему не ответил. И вдруг спросил:
– Вы узнали что-нибудь новое об убийстве Броуна?
– Нет, – ответил молодой человек. – А где он скрывался все это время?
– Он был в курильне опиума, – без всякого смущения тотчас же ответил китаец. – Я завлек его туда по просьбе моего хозяина – Джесса Трэнсмира… Трэнсмир боялся встречи с ним. Из курильни Броун исчез так внезапно, что я не успел помешать ему в этом. Я разыскивал его повсюду, но не нашел. О его смерти я узнал из газет.
Тэб некоторое время сидел в глубокой задумчивости.
– Не знаете ли вы, И Линг, были у него враги? Вы ведь встречались с ним еще в Китае? – спросил он наконец.
– Броуна многие не любили, – откровенно ответил китаец. – Должен сознаться, что я и сам недолюбливал его. Но…