— Что вы стоите? За мной! — несколько раз выкрикивал подобным истуканам правитель, но его или не понимали, или не желали понимать. Двуногим обывателям города и в голову не приходило, что там, под обломками, кто-то нуждался в их помощи, что за их бездействие очень многие почти наверняка расплатятся своими жизнями.
За несколько сот метров до рухнувших зданий пыли в воздухе оказалось столько, что у Найла перехватило дыхание и он вынуждено отступил.
Мельчайшие каменные и песчаные частицы лезли в нос, в глаза, липли к губам и хрустели на зубах, вызывали резь в легких. — Каково же тогда раненым там, в самом центре, если к ним за сто метров не подойти? — подумал Найл, задрав тунику и прикрывая рот подолом.
Из глубины облака не доносилось ни стонов, ни криков о помощи, ни кашля. Неужели все погибли? Не может такого быть! Правитель попытался прикинуть, кто мог попасть под удар рухнувших небоскребов: смертоносцы, обитавшие в домах; бывшие слуги пауков, занявшие окружающие развалины; рабы выполняющие там самую грязную, но простую и понятную работу. На губах Посланник Богини невольно появилась грустная улыбка: он мог сколько угодно рассуждать о путях развития людей и восьмилапых, о возможностях их совершенствования, о мудрости и справедливости — но природе абсолютно все равно, мудрый ты смертоносец или безмозглый раб, честный работяга или ленивый прожигатель жизни. Один взмах невидимого перста, и все вместе, правый и виноватый, честный и хитрец — все оказались в одной могиле.
Пыль постепенно рассеивалась.
— Ты слышишь меня, Посланник Богини? — прозвучал в сознании вопрос Дравига.
— Да, — кивнул Найл, оглянувшись в поисках восьмилапого.
— Ты знаешь, что случилось? — спросил старый смертоносец.
— Рухнули два небоскреба в центре города. Здесь погибло много твоих и моих собратьев.
— Сейчас мы пришлем охранниц, — ответил Дравиг, и Найл ощутил, что мысленный контакт оборвался.
Продолжая прикрывать рот полой туники, правитель двинулся вперед. Чем ближе к месту катастрофы, тем толще становился слой обломков, валяющихся на земле. В одном месте Посланник Богини увидел торчащую из-под камней руку. Он опустился на колени и стал раскидывать в сторону щебень. Примерно за час работы ему удалось вырыть яму полметра глубиной. Тут он обнаружил, что перед ним не человек, а лишь рука с частью плеча. Край оторванной плоти не кровоточил — на нем образовалась корка бетонной пыли, и то, что еще недавно было частью живого существа, сейчас казалось обломком гипсовой статуи.
— Найл, ты здесь? — окликнул его Симеон.
— Что еще случилось? — выпрямился Посланник Богини.
— А ты не заметил? — вздохнул Симеон. — Скажи Смертоносцу-Повелителю, чтобы он перестал гнать сюда людей. Они скоро начнут давить друг друга.
— А ты сам пришел? Или тебя тоже пригнали? — поинтересовался Найл.
— Даже не знаю, — пожал плечами медик. — Восьмилапые дали такой мощный импульс, что чуть мозги не сгорели. Да что же вы делаете?!
Он метнулся к группе людей за спиной правителя, которые старательно выкапывали из щебня изломанного смертоносца, безразлично топчась на останках лежащего рядом двуногого. Похоже, воспитанное с самого детства преклонение перед пауками настолько въелось в плоть и кровь жителей города, что даже громогласно провозглашенные свобода и равноправие ничего не изменили в сознаниях людей. Они по-прежнему считали себя слугами смертоносцев, по-прежнему ставили их выше себя, и по- прежнему готовы были насмерть задавить своего собрата, лишь бы угодить восьмилапому хозяину.
Впрочем, пауки тоже хороши: вместо того, чтобы самим поспешить на помощь, они бесцеремонно погнали сюда бывших слуг. Нужно будет строго потребовать со Смертоносца-Повелителя ответ за нарушение Договора. Поскольку люди и смертоносцы теперь равноправны, восьмилапые не имеют права отдавать приказы.
Посланник Богини пошел дальше, к самому центру катастрофы. Пыль уже успела осесть и не мешала двуногим разгребать завалы — ни один смертоносец здесь так и не появился.
Строительные материалы — большей частью бетон, — из которых когда-то построили небоскребы, дошли до самой крайней степени усталости, и при ударе о землю превратились в мелкую крошку, среди которой изредка попадались отдельные фигурные балки или дугообразные плиты. С одной стороны это радовало: для разбора завала не требовалось больших усилий, крошка легко разбрасывалась лопатами и просто руками. С другой стороны — никаких шансов найти уцелевших живых существ не имелось.
Обычные при обрушениях зданий полости между перекосившимися перекрытиями или отдельными прочными блоками вроде ванной или туалета среди щебенки отсутствовали. Оказавшимся в здании пришлось принять весь удар на себя, на свои тела — а люди и пауки не способны переносить подобные нагрузки. И уж тем более не имелось шансов уцелеть у тех, кому многотонная масса камня рухнула на головы.
Найл развернулся и направился в сторону своего дворца. Ему было безмерно жаль погибших, но долг правителя — думать о живых.
Если он не хочет, чтобы смертоносцы при каждой возможности гнали людей, как безмозглый скот, по своим делам, необходимо дать жесткий отпор сегодняшнему действию Смертоносца-Повелителя. Только не сейчас: восьмилапые также оплакивают погибших, и было бы верхом бестактности устраивать спор в такие часы. Необходимо подождать хотя бы до завтра.
— Найл! Найл! На-айл! — Симеон нагнал его, когда Посланник Богини успел пройти половину пути до дома. Подбежав ближе, медик не столько сел, сколько упал на крупный коричневый валун, придал ладонь к правому боку и низко согнулся, пытаясь отдышаться.
— Симеон? — Посланник Богини почувствовал, что вдобавок к крушению небоскребов случилось нечто еще более существенное.
— Сейчас, — Симеон сделал еще несколько глубоких вдохов и выдохов. — Найл, кто-нибудь следит за порядком в квартале рабов?
— Зачем? — пожал плечами правитель. — Они сами выходят на работу, сами получают еду и одежду. Насколько я слышал, никаких споров среди них не возникает. — То есть, твоих представителей в квартале рабов нет?
— Нет. А что случилось?
— Вечером скажу, — медик поднялся и, изгибаясь на больной бок, пошел обратно к месту катастрофы.
К Посланнику Богини Симеон явился только после полуночи — усталый, мокрый, с мешками под глазами.
— Ты чего, в реку свалился? — удивился Найл.
— Нет, — не принял шутки медик. — Просто после всего, что я увидел, обязательно нужно хорошенько отмываться. Налей мне вина, Найл. Алкоголь в небольших количествах действует как хороший стимулятор.
— И чего ты увидел? — поинтересовался правитель, наполняя бокал.
— Понимаешь, Найл, — Симеон сделал несколько глотков, и продолжил. — Разбирая завал, мы нашли несколько тел, явно рабов, с большими вздутиями под мышками, в паху, на шее. Поскольку это сильно смахивает на признаки бубонной чумы, я решил немедленно проверить квартал рабов. Так вот, Найл, там уже есть трупы. Много трупов и еще больше больных. Нам грозит эпидемия, Найл. Раньше пауки немедленно съедали заболевших, а теперь больные предоставлены сами себе. День-два промедления, и чума выплеснется на город.
— И что делать?
— Нужен немедленный карантин. Квартал рабов со всеми обитателями требуется отрезать от города, прекратив любые перемещения.
— А как я это сделаю? Ты же знаешь, насколько рабы бывают тупы. Они не поймут, или просто не выполнят моего приказа!
