— Думаю, что все же будет лучше отправиться по нашей старой дороге, — решил Баст. — Придется строить еще один плот. Зато мы зайдем к Киру и Свейли и узнаем у них самую удобную дорогу в город Пауков.
Против этого Лару возражать не стал.
На следующее утро друзья тронулись в путь. Задолго до полудня они уже добрались до тропинки. Оставив камнеедок с пауками, Баст и Лару спустились к реке и внимательно осмотрелись. Почти сразу же они нашли и свой плот: он оказался на том берегу.
Ни тот, ни другой плавать не умели, поэтому произошла небольшая заминка, после которой Лару сказал: — Иди, начинай разбирать повозку, а я по веревке на руках переберусь на ту сторону и пригоню плот. После этого приду и помогу тебе.
— Нет, я останусь здесь, пока ты не переберешься на ту сторону, — покачал головой Баст. — А вдруг ты сорвешься?
— Если я сорвусь, то ты все равно ничем не сможешь мне помочь, — резонно заметил Лару.
— Плавать-то я не умею, — проворчал Баст. — Но в таком случае я буду знать, что повозку разбирать не стоит, а лучше переправляться через чужой мост. К тому же вспомни, как в тот раз нас чуть не сожрали стрекозы. Может, — внезапно засомневался он, — мы не будем рисковать и сразу отправимся к тому мосту?
— Думаю, риск не так уж велик, — возразил Лару. — Я уже делал нечто подобное. Правда, здесь у меня ноги будут волочиться по воде, но это, наверное, не очень осложнит задачу.
Басту тоже не хотелось делать большой крюк к мосту или строить новый плот, и он согласился.
Лару спустился в воду, ухватился обеими руками за веревку, повис на ней и начал медленно перебирать руками. В прошлый раз они натянули веревку примерно в метре над водой, так, чтобы за нее было удобно держаться, сидя на плоту, поэтому теперь ноги Лару почти полностью скрылись в воде.
Лару уже добрался до середины реки, когда Баст заметил, что его товарищ начал выделывать какие- то замысловатые движения, стараясь подобрать под себя пятки. Он пригляделся и заметил, как внизу под другом мечется какое-то большое черное тело. Степняк, видимо, считал, что Баст и так должен понять, что происходит, и пытался отбиться молча. Пророк вскинул лук и выстрелил. Стрела вошла в воду рядом с Лару как раз в тот момент, когда тот сумел закинуть ноги на веревку и повиснуть параллельно воде. Вода словно вскипела и окрасилась в розовый цвет, а еще через мгновение в воздухе мелькнул огромный хвост.
Баст положил на тетиву новую стрелу и внимательно следил за поверхностью воды, стараясь понять, где в данный момент находится речной хищник. Лару же, отчаянно работая теперь уже руками и ногами, пытался как можно быстрее и дальше убраться от опасного места. Но рыба, очевидно ориентируясь по тени на воде, в ярости от пронзающей ее боли, сделала новый заход.
Теперь, чтобы добраться до двуногого, ей надо было выпрыгнуть из воды. Она разогналась почти по самой поверхности и была отчетливо видна Басту. Вторая стрела вонзилась в хищницу, когда она была уже в двух метрах от переправы. Пророк никогда раньше не сталкивался с такими чудовищами, но вполне логично предполагал, что голова рыбины может быть покрыта прочным роговым панцирем, с которым стреле будет не справится. Поэтому правитель метил так, чтобы стрела попала в цель сразу же за жабрами.
На этот раз путникам повезло: рыба, видимо, уже начала свой прыжок на поверхность, и стрела воткнулась как раз под спинным хребтом, уйдя в тело чудовища почти по самое оперенье. Хищница резко вздрогнула и сразу же, забыв про свою жертву, ушла под воду, задев спину Лару спинным плавником. Если враг и остался жив, то на этот раз ему потребовалось намного больше времени, чтобы развернуться и сделать новый заход. За это время Лару успел добраться уже до мелководья, и до берега ему теперь оставались считанные метры. А через несколько секунд Лару, целый и невредимый, уже стоял на плоту.
Обратную переправу кочевник начал не сразу: надо было подтащить плот к натянутой паутине. Он срезал длинный шест и, идя по берегу, начал толкать им плот. Скорее всего, человек пытался прикинуть, рискнет ли чудовище напасть на плот, или нет. Баст стоял, держа лук наготове, но никаких признаков речного хищника не мог заметить. Наконец, Лару начал обратный путь. Переправа на плоту заняла намного меньше времени и прошла без приключений: рыбина больше не появлялась. Когда Лару спустился на берег, Баст, усмехнувшись, сказал:
— Вот видишь, и Пророк на что-то сгодился. А ты так спешил от меня избавиться… Послушай я тебя, пришлось бы мне сейчас тащиться до самого моста.
— Ты знаешь, — сказал Лару, — у меня с самого начала было такое ощущение, будто кто-то висит у меня буквально на пятках. Я отнес это к собственному воображению. Так оно поначалу, наверное, и было, но зато страх помог вовремя заметить ее приближение и при первом же нападении заехать рыбе каблуком по морде. Это спасло мне ноги, а уж потом на помощь пришел и ты.
— Ну вот, — опять улыбнулся Баст, — теперь кому-то достанется улов с отпечатком твоего каблука на пасти. А теперь пошли разбирать повозку.
Вся оставшаяся часть дня у них ушла на переправу. Заночевать им пришлось на берегу реки, и только на следующий день, когда было далеко за полдень, они наконец двинулись в путь через Южные Пески.
На этот раз кочевники пересекли пустыню без бурь и происшествий, и переход им показался долгим и скучным. Пески, конечно, больше напоминали степь, но степь была родной, и поэтому им казалось, что она полна жизни, а здесь песчаные барханы и каменные гряды наводили удручающее впечатление. Повозка по пескам двигалась с трудом. Камнеедки тратили на дорогу много сил, в результате чего Баст решил делать дневные переходы покороче.
Так же, как и в случае с переправой, они вышли к лесу в стороне от проезжего тракта. Искать дорогу решили тем же способом, что искали переправу, но на этот раз повезло Басту. Пока люди бродили, пауки по очереди сбегали на охоту, поэтому, когда Лару вернулся после безрезультатных поисков, его ждала зажаренная на костре муха.
То место, где дорога, проделанная Киром, выходила на тракт, степняки запомнили хорошо. К тому же, насколько они помнили, других поворотов с дороги им не попадалось — поэтому путь до лесного отшельника они проделали без страха заблудиться.
Селянин встретил их, не выказав никаких эмоций. Он удивился тому, что приятели вернулись слишком быстро — но и то вслух не сказал ни единого слова.
— Как нас и предупреждала Свейли, там не оказалось ничего интересного, — вздохнул Баст.
— Так значит, вы опять направляетесь к ней? — поинтересовался старик.
— Хотелось бы оставить у тебя наше снаряжение и навестить красотку, чтобы посоветоваться, что делать дальше, — осторожно предположил Баст.
— Раз надо, так оставляйте, — спокойно согласился отшельник, и вдруг, совершенно неожиданно для Баста, добавил, — Только я бы, на вашем месте, не очень доверялся Свейли. Она мягко стелет, да жестко спать.
— Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Баст.
— Как я понял, ты чужестранец и плохо знаешь эту страну, — сказал Кир. — Когда то здесь правили пауки. Люди были у них в рабстве. Но не надо думать, что восьмилапые держали людей только для того, чтобы использовать в пищу. Нет. Пауки не могли делать многого того, что могли люди. Прожить без людей смертоносцам было невозможно. И вот они стали специально воспитывать верхушку людей, которая должна была регулировать отношения между хозяевами и двуногими. Такие смертоносцы, как советник Бродус, делали все, чтобы создать устойчивое общество, где все были бы довольны создавшимся положением вещей. В молодости я сталкивался с Бродусом, поэтому знаю, что говорю. Это он придумал что-то вроде религии, которая прославляла тех, кто добровольно отдавал себя на съедение паукам. Насколько я знаю, в несколько измененном виде она жива и сейчас. Но таких инициативных ученых у восьмилапых было немного. Да пауки и опасались их. Эти советники обладали слишком большой инициативой и в любой момент могли придумать нечто такое, что покончило бы с привычным мироустройством. Поэтому главную свою ставку смертоносцы сделали не на религию или специально выращенных правителей, а на женщин.
Кир сделал паузу, чему-то усмехнулся, очевидно, вспоминая те времена, и продолжил:
— Женщины в были для пауков куда удобнее во всех отношениях. Во-первых, они менее инициативны.
