бывшем муже. Если бы ты сказала, что это не мое дело, была бы полностью права. Будь хорошей девочкой, приготовь чай. Я еще успею на поезд в одиннадцать двадцать.
Дэнни посмотрела ему в глаза и внезапно испугалась того жесткого выражения, которого раньше в них не было.
Стив Хэдард всегда был ровным, вежливым, но, с другой стороны, избегал всяких романтических признаний. Дэнни бесилась из-за этой его сдержанности. Она ревновала его к прошлому.
Интерес к предшественницам в ней не остывал. Когда через несколько дней Дэнни снова попыталась выяснить, были ли у него серьезные романы, Стив оказался наготове.
— Древняя история! Это тебе не интересно, — только и добилась она от него.
'Я должна знать! Должна!..' — кричало все ее существо.
Дэнни подозревала, что кто-то разбил его сердце.
Поразительно, с какой скоростью ее воображение переключалось с блаженных фантазий, порождаемых обменом сексуальных флюидов, на мечты о браке со Стивом Хэдардом. Хотя думать о следующем замужестве было еще рановато.
Дэнни полностью не отошла от потрясения, вызванного предательством Теда, и еще не насладилась экзальтацией свободной любви. Однако она уже примеривала к себе обращение 'миссис Стивен Хэдард'. Нет, лучше так: Дэниель Слоун-Хэдард, эсквайр. Вот это звучит!
Стив Хэдард был мужчиной, полным фантазии.
Итак, Дэнни принимала от Стива подарки, смаковала его сексуальность, оттаивала в его компании. Хотелось чаще видеться, но они оба были слишком заняты своей карьерой. Хорошо еще, что у них находилось время для общения.
Большую часть души Стив вкладывал в свою работу. Это был человек удивительных амбиций, подчинявший все свои устремления единой цели, как это было, когда он стремился завоевать Олимпийскую медаль. Его отец был бы доволен. Теперь Стив вкалывал не ради комплиментов.
Он сохранил в себе самодисциплину, и уже к сорока годам стал вице-президентом крупной нью- йоркской фирмы, торгующей недвижимостью. Там он был в руководстве самым молодым, 'вторая рука в команде', ему поручили контролировать сделки за рубежом, а их объем составлял больше сотни миллионов долларов в год.
Стиву хотелось осесть где-нибудь более или менее постоянно и полностью взять в свои руки дело, скажем, в Нью-Йорке, Лондоне или Женеве. И вести дела так, как он считает нужным, без приказов 'сверху'. А потом стать исполнительным директором 'Уэтхерингс интернэшнл'.
— Ведь мне уже пятьдесят! — сказал ей Стив.
— А если тебе не предложат этот пост? — спросила Дэнни.
— Вернусь к себе домой и буду заботиться о бассетах.
Как и Дэнни, Стив был занят на работе не меньше восьми часов в день. На личную жизнь оставалось мало времени.
Большую часть дня он тратил на обработку богатых клиентов, обхаживая старых партнеров, привлекая новых. Оставшееся время проходило в общении с коллекционерами: Стив покупал произведения искусства, продавал их. А чаще — и то и другое одновременно. Открывая 'Нью-Йорк таймс', он первым делом просматривал сообщения, связанные с торговлей недвижимостью, на втором месте (что Дэнни чрезвычайно нравилось) были новости из мира культуры.
Круг ее знакомых-интеллектуалов был очень узким: историк, архитектор, преподаватель, банкир, журналист — все в основном бывшие клиенты. И то, это было скорее шапочное знакомство. Поэтому ей очень нравились друзья Стива — люди творческие, мыслящие, ценящие искусство больше денег.
У Стива было много знакомых и только несколько близких друзей. И он не общался с пустышками. Даже это было для Дэнни загадкой. Так или иначе — мы все обрастаем малозначащими знакомствами.
У него было правило: никого не обсуждать 'за глаза', своих ли приятелей или посторонних людей. В то же время он смотрел на жизнь с проницательностью игрока в покер высокого класса. Никогда не выкладывал козырей раньше партнера.
Что у него было на уме? Что он чувствовал? Она могла только догадываться.
Дэнни успела изучить его тело, сантиметр за сантиметром. Она стала чувствовать, как меняется его дыхание, вкус его нарастающего желания, момент приближения оргазма. А его мысли оставались для нее тайной.
С появлением Стива в ее жизни мир словно расширился. Перед ней открылись двери, которые раньше были закрыты. Она не только познакомилась с известными журналистами, посмотрела, как готовят теленовости в Си-би-эс, почувствовала необычную атмосферу картинных галерей и музеев, увидела театральные постановки, на которые никогда бы раньше не пошла.
Дэнни встретилась с живыми, интересными людьми, многие из которых стали ее хорошими друзьями. Какой же восторг она испытала, когда он предложил ей стать членом общественного совета 'Метрополитэн-опера'! Представьте себе ее удивление, когда в фойе всемирно известного театра она встретилась с Джеком Прайтом.
'А что вы здесь делаете?' — выражало его недоуменное лицо.
Ее босс ничего не спросил. Он только подошел и пожал ей руку.
Это была другая жизнь.
И Дэнни ощущала себя совсем другим человеком.
Понемногу она стала иначе воспринимать свой имидж, прежний стиль жизни, окружающую ее обстановку. Теперь она понимала состояние Стива, когда он впервые попал в ее квартиру. Ему, наверное, показалось, что ее обставляли активисты Армии спасения.
Понятно, что и квартира ее преобразилась. Что-то оказалось на свалке, что-то она отдала знакомым. Теперь и вид стойки для зонтов имел для нее важное значение. Ее перестали смущать цены в антикварных магазинах мебели. И Дэнни разорилась на два экзотических китайских кресла. Даже Стив не смог ее убедить, что она должна была потребовать скидку в цене.
— Разве я не могу доставить себе удовольствие без скидки? — воскликнула Дэнни, выслушав его упрек в расточительности.
Произошли радикальные изменения в ее отношении к материальному миру. Теперь Дэнни привлекали грациозные элегантные вещи, изысканные предметы мебели.
После того как Дэнни решилась выбросить громоздкий буфет от Балдуччи из гостиной, она торжественно отпраздновала это событие. Пришло время, решила она, покончить с изоляцией в этом доме. Список приглашенных гостей превышал пять десятков. Кроме старых друзей, она включила в него массу новых знакомых и несколько коллег по работе.
— Это самая короткая ночь в году, — говорила она приглашенным. — Мы будем веселиться до рассвета.
Ночной загул выдержали не больше десятка гостей. В пять утра, когда все съестное было уничтожено, Дэнни отправилась на кухню жарить яичницу. Ей помогала Глория Мелман.
— А твой Стив — симпатяга! — шепнула та на ухо Дэнни.
Хозяйка вся сияла от удовольствия. 'Ее' Стив о чем-то спорил за дверью с Крисом Эвансом, ее коллегой.
Проходя мимо с подносом, она чмокнула в щеку их обоих.
Все в ее жизни начинало налаживаться. И она уже не представляла себя без Стива.
Новой страницей в их любовной истории стало посещение Дэнни его дома в Паунд-Ридж, о чем она давно мечтала. Дэнни всего ожидала, но как же она удивилась, увидев этот музей в миниатюре. Изысканный, продуманный в каждой детали.
— Такого дома не встретишь и в Беверли-Хилз, — ее восхищению не было предела.
Для Дэнни это было место, где Господь позволил простому смертному прикасаться к антикварной мебели, произведениям искусства, любоваться изысканной живописью. (Она бы только сменила здесь занавески. Повесила что-нибудь вроде тех, что видела у Ширли Нельсон.)
Лучше бы она сюда не приходила. Теперь ее собственная квартира казалась лачугой бомжа.
