В этой комнате было принято отвечать за слова. Тот, кто задал вопрос, а в ответ получил оскорбление, не мог проглотить обиду. Это понимали не только воры, но и незваный гость. Легкий взмах руки – и безжалостное острие дротика пронзило сердце.
Когда имеешь дело с легким оружием, лучше целиться в шею. Даже незначительная рана может привести к серьезным последствиям. Но актер, играющий на публику, не думал о целесообразности. Его задача – поразить, восхитить и напутать.
До смерти…
– Предугадать действия противника – значит победить. – Юноша перевернул большую сумку из акульей кожи, высыпав на стол страшный «улов» – множество отрезанных ушей. – И я победил! – Его лицо озарила самодовольная улыбка молодого выскочки.
«Пока нет, – подумал каждый из воров, – это еще далеко не победа».
Правда, вслух никто ничего не сказал. Все смотрели на гору кровавых обрубков, пытаясь понять, зачем они здесь.
Если хорошенько порыться в этой куче, Эфин мог бы найти свои пальцы, но одноглазый вор сидел, словно статуя. Кровь сочилась из раны, в голове стоял сплошной гул, тошнота подкатывала к горлу, и все же, несмотря ни на что, он держал себя в руках. Если понадобится целовать руки или лизать сапоги этому ублюдку, Эфин, не колеблясь, сделает это. Отныне он готов пойти на все ради того, чтобы в конечном итоге намотать на нож кишки недоноска. А потом…
Закончить начатую мысль не удалось – в горло вбили огромный кол. Дыхание перехватило, комната опрокинулась, и последнее, что успел заметить единственный глаз, – нежные ямочки на щеках улыбающегося убийцы.
– Эфин проткнул так много глоток, что было бы несправедливо умереть по-другому. Вы не находите, что я прав?
Шестеро мужчин подавленно молчали. Их давят, словно цыплят в курятнике. При этом зажравшийся наглый кот, чувствуя свою полную безнаказанность, еще и издевается.
– Разве я оскорбил память почившего вора? – На лице мясника появилось обиженное выражение ребенка, у которого нехорошие дяди забрали сласти.
В ответ – гробовое молчание.
– Вижу, вы не хотите разговаривать и не собираетесь выслушать мое предложение. – Усталый вздох и небрежный взмах рукой в сторону сидящего рядом.
Ребро ладони не просто сломало нос, оно вбило хрящ в череп. Быстрая, страшная смерть. Не издав ни единого звука, мертвое тело свалилось на пол.
У каждого человека есть определенный предел прочности. Четверо из пяти присутствующих в комнате его только что миновали. Они еще не сломались, но были, как никогда, близки к этому. Необъяснимая, нечеловеческая жестокость маньяка приводит в трепет. Это даже не страх, а всепоглощающий, затмевающий рассудок ужас.
– Я вижу, кое-кто не сделал выводов из случившегося. – Мелиус безошибочно определил по глазам решительного человека, готового продолжать борьбу до последнего.
Файт подошел к нему, взялся одной рукой за подбородок, а другую положил на затылок – и мощным рывком отделил голову от туловища. Не обращая внимания на хлещущую во все стороны кровь, несколько секунд постоял, любуясь делом рук своих, и лишь потом бросил страшный трофей в общую кучу на стол. Затем повернулся к стене и задул одну из ближайших свечей.
Будь это спектакль, а не жизнь, восхищенные зрители могли бы с уверенностью сказать, что финальная сцена затмила все представление.
Но это был не спектакль. И даже не страшный сон, после которого просыпаешься весь в холодном поту. А самая что ни на есть настоящая жизнь.
И те, что еще несколько минут назад считали себя хозяевами положения, вдруг оказались никем и ничем. Бессловесными жертвами, с ужасом взирающими на чудовище, небрежно облокотившееся о стул.
В конечном итоге Мелиус добился своего. Вселил страх в сердца не только обычных преступников, но и их главарей…
– Мне нужно повиновение. И ничего больше. – Юноша перестал улыбаться и сразу превратился во взрослого мужчину.
Впрочем, не исключено, что до смерти испуганным людям это просто почудилось.
– Ваши жизни подобны свечам. – Мелиус сделал широкий жест рукой, указав на четыре горящие свечи. – И для меня не составит труда задуть их. А все эти люди, – небрежный кивок на груду отрезанных ушей, – не только живы, но и до смерти напуганы. Так что у четырех сторожевых псов не возникнет проблем с управлением глупым испуганным стадом. Итак, мы договорились?
Короткое едва слышное «да» напоминало скорее шепот бесплотных призраков, чем голоса живых людей.
– Вот и прекрасно. Тогда завтра к вам придет человек и скажет, что нужно делать…
Сообщив то, что хотел, убийца вышел, не забыв аккуратно закрыть за собой дверь. А пятеро потрясенных до глубины души воров остались сидеть на местах, созерцая страшную пирамиду из отрезанных ушей, увенчанных оторванной головой. Они пытались собраться с мыслями и найти хотя бы некое подобие разумного объяснения обрушившемуся на них кошмару.
Но объяснения не находилось. Рабам не дано понять замысел господина. Они лишены свободы волеизъявления и права выбора.
Даже когда речь идет о жизни и смерти.
Глава 34
