— Янки? — переспросила она и ответила: — Абсолютно все в порядке! Кстати, я такая же южанка, как и вы!
В глазах его заблестели искры веселья, но губы оставались сурово сжатыми.
— Тогда вы должны знать, что не стоит забираться на пастбища, которые вам не принадлежат.
— Мы еще увидим, кому принадлежит это пастбище!
Меган стремительно развернулась и чуть было снова не потеряла равновесие. Бормоча что-то себе под нос, она вытерла подошву сапога о траву и с гордо поднятой головой решительной походкой направилась к амбару, не замечая несущегося вслед смеха. Эта земля принадлежала нескольким поколениям ее предков, и мать ни за что не продала бы никому ни пяди. Особенно Натану Кинкейду.
Но черт возьми, так трудно думать о делах, когда сталкиваешься с таким мужчиной! Черт бы побрал эти тигриные глаза и совершенное тело! Божественное тело… Кем это он себя возомнил?
Меган запретила себе думать о нем, но, как ни старалась, мысленно все время возвращалась к встрече на пастбище, вспоминала его пленительное тело, его волевое, мужественное лицо, его волосы, местами выбеленные солнцем, местами — жизнью, и глаза, способные не только скользить по поверхности, но и проникать внутрь, прожигать насквозь, буравить и вытаскивать на свет потаенную правду.
И ночью, засыпая, она продолжала вспоминать о нем. У Натана были самые широкие и самые сильные плечи из тех, что ей доводилось видеть.
Проклятие! Зачем она думает об этом упрямом грубияне? Разве его можно поставить рядом с Дэном?
Дэн был для нее всем: нежным, любящим мужем, лучшим другом, заботливым отцом. Идеальным спутником жизни. Кто виноват, что он умер тогда, когда она в нем нуждалась больше всего? Но и она всегда была ему верным другом. Меган помнила слова, которые он любил повторять: «Малышка, ты одна и даешь жизнь моему мотору!»
Меган вспоминала тот день, когда лавина в горах унесла жизнь Дэна и еще нескольких лыжников. Всю ночь она провела без сна, разговаривала сама с собой. Потом наступило оцепенение. Она не чувствовала ничего: ни боли, ни вкуса пищи. И лишь потом пришли желанные слезы. Да, ей повезло в жизни. Она знает, что такое настоящая любовь. Когда она потеряла любимого, часть ее ушла вместе с ним. Больше ей никогда не бывать прежней. Если здесь, в виргинской глуши, она отыщет способ, как снова стать полноценным человеком, и вновь найдет себя, то никому не отдаст свое сердце.
Но Меган знала, что влюбчива от природы. И видела, что Натан Кинкейд вполне способен увлечь женщину. Он не только способен увлечь женщину, но еще и испортить ей жизнь. Тем, кто в этом сомневался, стоило бы лишь разок заглянуть в его глаза.
Завтра надо будет позвонить Барбре. Меган не разговаривала с лучшей подругой целую неделю. И еще нужно расспросить Джека о делах. Нужно поставить Натана Кинкейда на место, если это вообще возможно.
Глава 2
Натан очистил от грязи сапоги и поставил их просыхать на крыльцо перед дверью черного хода. В воздухе пахло весной.
— Ну что, пошли домой? — сказал Натан, обращаясь к псу, улегшемуся у его ног. — Дом стал неуютным, ты хочешь сказать?
Натан открыл дверь, приглашая Рокки зайти. Пес неторопливо зашел в дом, понюхал свою миску и, растянувшись возле нее, закрыл глаза.
— Насколько я понял тебя, Рокки, беседовать со мной ты не желаешь?
Пес приподнял отяжелевшее веко и взглянул на хозяина одним глазом.
— Да, — вздохнул Натан, — похоже, что так.
Сегодня привычная тишина раздражала Натана с утра. Ему хотелось поговорить. Рокки, умевший неплохо слушать, когда не спал, не годился для этой цели. Сегодня Кинкейду требовалось нечто большее, чем благодарная аудитория. Он жаждал иметь собеседника.
Вероятно, нынешним состоянием он обязан встрече с этой, черт бы ее побрал, Янки Дудль[1] в юбке, что забралась к нему на пастбище, пытаясь доказать ему свои права на эту землю. Она не давала ему покоя. Она назвала его южанином. Верно, так и есть. Может, она и родилась южанкой, но давно переродилась, являясь продуктом городских огней и суматошной жизни Манхэттена. Там, если верить ее расфуфыренному и заносчивому адвокату, она живет. Из Манхэттена в Фармвилл? Чтобы поселиться здесь и жить?
— Без Наоми она и до конца лета тут не протянет. Рокки, — вслух констатировал Натан.
Он прошел на кухню, открыл дверцу холодильника и закрыл ее вновь. Не стоит строить предположения насчет Меган. Ведь он совсем не знал ее. Натан мог спокойно вспоминать о ней, кроме, пожалуй, того эпизода, когда он стряхивал грязь с ее аппетитной попки. Ему и впрямь понравилась эта часть ее тела. Хотя и на лицо приятно посмотреть. Не надо было Создателю наделять ее такой мордашкой, чтобы не насылать искушение на всех мужчин, что встретятся ей в жизни. А что же касается всего остального, тот тут, верно, не обошлось без дьявола, ибо только дьявольскими кознями могло появиться столь искусительное тело.
Но в ней его раздражала не только яркая внешность. Натан Кинкейд не был слишком падок на женские прелести и относился к представительницам слабого пола со здоровым цинизмом. Но эта янки его зацепила. И этот факт внушал Натану немалое беспокойство.
Достав из кладовки банку печеных бобов, он открыл ее и высыпал содержимое в горшок, который сегодня утром вымыл и оставил на плите.
Специалистов по ландшафту она собралась пригласить! Натан рассмеялся. Если ее вовремя не остановить, она превратит его пруд в бетонный бассейн.
Если бы по ее земле тек ручеек, то, пожалуй, он неплохо смотрелся бы, обсаженный по берегам цветами. Но она и сама была как цветок. Похожа на лилию своей горделивой осанкой. Впрочем, земля кое- что для нее значит. То, как она говорила о своих планах по переустройству земли, невольно вызвало в Натане теплое чувство к этой горожанке. Что-то в ней было созвучно его собственному душевному настрою.
Включив конфорку и убавив газ до минимума, Натан отправился в свою каморку, которую только с большой натяжкой можно было назвать кабинетом. Войдя внутрь, он подошел к окну и открыл ящик стола.
— Черт бы побрал эту янки, — пробормотал он, доставая документ под названием «Намерение о продаже земли в собственность», подписанный Наоми.
Откуда ему было знать, что все это окажется столь важным для Меган Эшвуд? Но то, что он тогда принял за гордыню, на поверку вполне могло оказаться просто злостью. Злостью и обидой. Что еще должен чувствовать человек, наступивший на коровью лепешку? Увы, реальность не всегда бывает приятной. И когда сталкиваешься с ней, нередко испытываешь раздражение и злость, не важно, мужчина ты или женщина.
— Не надо было ей сюда приезжать, — вслух сказал Натан.
Лицо его разгладилось, хмурую мину сменила улыбка.
— Цветочки, — посмеиваясь, сказал он.
При правильном уходе Меган Эшвуд могла бы взять первый приз на любой цветочной выставке, даже самой престижной…
Прошло девять дней с той памятной встречи на пастбище. Меган отодвинула тарелку с крабовым салатом и облокотилась на стол. В окно кухни она наблюдала за скворцом, занятым каким-то своим очень важным птичьим делом. Вдруг скворец поднял голову и посмотрел прямо на Меган. Из его клюва свисал червяк. Она улыбнулась, взяла в руки вилку и отправила в рот очередной кусочек крабового мяса.
Наверное, к этому времени Натан уже получил копию письма Джека и осознал, что не имеет законных
