Часть первая
В косо нахлобученной шапочке, в черной мантии, безбожно измятой сзади, по коридорам Уэллендорфского университета рысила дочь сенатора Валериания, злющая, как боевой сехальский дракон. Гулким эхом отдавали ее не по-девичьи тяжелые шаги, каменные плиты пола чуть не трескались от топота армейских сапог.
Сильфида была в ярости. В такой, что сама удивлялась, почему у нее до сих пор не пошел дым из ноздрей.
Вообще-то ей следовало бы радоваться. Как раз вчера она получила очень выгодный заказ. Уэллендорфский муниципалитет поручил ей проектирование новой ратуши. Обычно такая работа достается профессорам, простой магистр о ней может только метать. Поэтому сначала Энка прыгала от счастья.
Но Судьба неожиданно повернулась к ней задом. На радостях сильфида забыла вовремя призвать своего Фронтона. Как известно, если грифон не видит хозяина долее трех дней, он обретает свободу, улетает по своим грифоньим делам и больше не возвращается. За последние годы Энка таким образом потеряла уже троих. Но если с Тимпаном и Ампиром она рассталась по несчастливому стечению обстоятельств, то теперь ей следовало винить исключительно себя. Но как раз этого сотник Энкалетте делать и не умела. Поэтому она быстро нашла других виноватых. Хельги и Меридит. Почему они ей не напомнили?! Друзья называется!
Она спешила домой — высказать им все, что о них думает. И надо же было такому случиться — споткнулась о низкий порожек между старым зданием и современной пристройкой кафедры прикладной и теоретической магии. Мало того что едва не пропахала носом, так еще и подметка оторвалась. Сапог оскалился, будто пасть маленького чудовища. Воистину, беда не приходит одна.
Выругавшись, девица присела, чтобы подвязать покалеченную обувь веревочкой, да так и замерла на месте. Она услышала…
Один принадлежал самому профессору, второй был незнакомым.
— А я вам говорю, не мог он самопроизвольно исчезнуть! — сердился мэтр Перегрин. — Я хранил его в золотом футляре! Он похищен! Грубо, механически похищен!
— Разве есть следы взлома? — уточнил некто.
— Нет. Замок цел, окна целы, знаки магической защиты не нарушены…
— Вот видите!
Голос профессора стал еще более раздраженным.
— Ничего я не вижу! Вы же не считаете, будто в помещение можно проникнуть
— Тогда почему вы не позаботились о безопасности стен?
— Да будет вам известно, почтеннейший, за истекшие семьсот веков существования нашего университета в нем была зафиксирована одна-единственная кража! В пять тысяч семьсот двадцать восьмом году домовый гоблин проректора Синелиуса уволок из кубовой все веники, желая досадить поломойке Люцинде, с которой был в ссоре! — Теперь голос профессора исходил ядом. — Доселе у нас не возникало нужды в специальной защите!
— Но на дверях, по вашим словам, защита стояла?
— Стояла. Чтобы студенты во время опытов не вваливались. Они, знаете ли, не всегда приучены стучаться, а я иногда забываю запереть замок! Возраст, знаете ли!
Тут незнакомец сказал что-то еще — Энка не расслышала. Видно, собеседники удалились в глубь помещения. Спасибо, Перегрин почти кричал, иначе она так и не узнала бы, в чем дело.
— Да я же вас не собственный кошель прошу разыскать! Похищен Черный камень Ло! Вы понимаете, какие последствия могут иметь место?!
И все. С этого момента собеседники перешли на шепот. Как ни напрягала слух сильфида, как ни прижимала ухо к замочной скважине, больше ничего не услышала.
Почему эта новость так ее взволновала, Энка и сама не смогла бы ответить. Ярость угасла, неприятность с Фронтоном отошла на задний план. И домой она прибежала совсем с другой новостью. Обмолвилась только: «Опять я без крыльев осталась» — а потом они до самого вечера (пока не появилась иная тема), обсуждали, гадали — кто спер, зачем и какие такие последствия могут иметь место?
Только не подумайте, почтенные читатели (случись таковым иметь место), что это я сам. Мне бы такое и в голову не пришло по доброй воле!
Несчастье приключилось из-за серых эттелийских жаб. Я забыл записать, в котором часу они принялись пробуждаться от спячки, потому что у Ильзы был день рождения. Утром меня вызвал профессор Донаван и сказал нечто ужасное.
Он заявил, что для естествоиспытателя я недостаточно собран и организован. Поэтому он, Донаван, настаивает, чтобы я завел дневник и ежедневно заносил туда свои наблюдения, размышления и переживания, а он станет проверять записи по пятницам. Якобы это меня дисциплинирует.
Как мог, пытался я облегчить собственную участь, уговаривал разрешить вести записи хотя бы через день. Профессор был неумолим и дал мне единственный выходной, в понедельник (в этот день я навожу порядок в виварии и возвращаюсь домой поздним вечером).
Вот так и пришлось мне идти в лавку, покупать амбарную книгу, над которой сейчас и тружусь. И чувствую себя несчастным как никогда — таково мое первое переживание. Кстати, Меридит мое новое занятие тоже не одобряет. Мол, оно приличествует кисейной барышне, а не воину. А Энка та и вовсе издевается, говорит: «Ты бы еще альбомчик для стихов завел!» Оказывается, в Сильфхейме есть такая мода — юные девы заводят альбомы и пишут в них друг дружке коротенькие стишки, преимущественно амурного содержания…
Пока мы разговаривали о нравах и традициях Сильфхейма, Ильза куда-то исчезла. Но скоро вернулась. С альбомчиком! Ей так понравилась идея, что не поленилась сбегать в лавку. И где она только откопала эту страсть?! Я тоже хожу в лавку старика Супхубора, но ничего подобного там даже не видел: малиновый, ворсистый, с умопомрачительной медной розой на обложке! Я, понятно, очень люблю Ильзу, но вкусы ее иногда ставят меня в тупик!
А потом она потребовала, чтобы мы немедленно написали ей по стиху. Энка первая взялась за дело, нацарапала какую-то галиматью вроде «любить тебя есть цель моя, забыть тебя не в силах я, люби меня, как я тебя…», сказала, что это классика жанра. Меридит написала гекзаметр из современной кентаврийской поэзии (по-моему, назло, потому что Ильза не любит гекзаметры). Настала моя очередь. А я стихов вообще знаю немного, а тут как на грех все до единого вылетели из головы! Думал-думал, кое-как вспомнил один, из другого мира. Не знаю, отчего мне пришел в голову именно он? Наверное, из-за вчерашней неудачи с жабами. Перевел, как сумел, и написал:
