они часто связывают с этими понятиями обстоятельства, сопровождающие употребление алкоголя. Так, больной А. говорит: «Терпеть не могу вранья! Нет денег — я понимаю, а то жмется, на дармовщину старается выпить, а у самого десятка в кармане». «Товарищ — тот, кто не подведет, кто, к примеру, последнее заложит, а угостит...» (больной В.).
110
Сходное и при других формах наркомании. Как отмечает А. Кройцер, в сообществах, «коммунах» потребителей наркотиков люди со временем теряют имя, называя друг друга просто «типами», а их отношения между собой точно характеризуют следующие слова одного из наркоманов: «совместная жизнь без заботы друг о друге».
111
Сюда же мы включаем особой важности вопрос о необходимости создания, специальной системы реабилитации, которая бы заполняла собой неизбежный разрыв между искусственной атмосферой больницы и сложностями реальной жизни. Без психологически грамотной организации этого промежуточного звена наши психокоррекционные усилия будут во многом оставаться напрасными.
112
Данные об эффективности лечения крайне пестры — от появляющихся время от времени сенсационных сообщений об исцелении каким-то новым методом (вариации гипноза, экстрасенсы, иглоукалывание и т. п.) до пессимистического мнения, что алкоголизм практически не излечим вовсе. Если же взять строгие среднестатистические выкладки, полученные на достаточно больших выборках, то они оказываются в целом малоутешительными. Так, по собранным И. К. Янушевским данным, ремиссия (т. е. воздержание от алкоголя) сроком от 1 до 2 лет наблюдалась у 5,4 % лечившихся в стационарах и у 16,4 % лечившихся в амбулаторных условиях; свыше 2 лет — соответственно у 2,0 и 3,3 % 17.. Иными словами, лишь 2—4 человека из 100 смогли после лечения на достаточно длительный срок избавиться от злоупотребления. Приведенные показатели в основном согласуются и с данными последних исследований. Так, по сведениям И. Г. Уракова и других, доля больных, снятых с наркологического учета (для чего нужна 5-летняя ремиссия), составляет 2,1 % 18..
113
К сожалению, психология слишком долгое время использовала по преимуществу констатирующие методы, статичную регистрацию тех или иных результатов, выраженных, ставших отклонений. В стороне оказалось наиболее ценное для теории и практики — анализ процесса аномального развития, который привел к данному результату, его внутренние составляющие и механизмы. Область патологии предстала тем самым изолированной от повседневной реальной жизни, не соединенной с ней множеством взаимопереходов. В итоге — задача научно обоснованной профилактики психических отклонений, которые по мере урбанизации имеют тенденцию к угрожающему нарастанию, оказалась по сути даже толком не поставленной в психологии. В прикладном плане все ограничивается пока однодневными решениями, часто житейскими советами и консультациями, косметическими мерами, тогда как необходимы разработка стратегии, выделение узловых точек деформации и получение хотя бы гарантий научной состоятельности коррекционной и психопрофилактической политики в стране. Лишь в этом случае данные и прогнозы психологии наконец найдут (должны найти) отражение в крупных, долгосрочных социальных программах как региональных, так и общегосударственных (может быть, в ряде случаев и межгосударственных, в таких областях, например, как охрана окружающей среды, формирование нового экологического сознания и мышления и др.). Заметим, что необходимость ранней, упреждающей профилактики все более четко осознается и на Западе. В выводах Национального института алкоголизма США она метафорически выражена в следующем вопросе: «Тратя столь много усилий и средств на спасение утопающих, которых несет река, не пора ли поинтересоваться, где же они в нее прыгают?» 19.
114
Специально обратим внимание на то, что количество детей, испытывающих стойкие затруднения при обучении, весьма велико. По данным клинико-психологических исследований, оно составляет от 5 до 11 % 20.. Это совпадает и с мировой статистикой. По данным ВОЗ, до 10 % детей страдают пограничными формами интеллектуальной недостаточности 21.
115
Вот, например, характерное высказывание одного из участников подростково-юношеского отряда «Дозор» (руководители О. В. Лишин и А. К. Лишина): «Всем самым дорогим «Дозор» может стать для человека лишь на некоторое время. Для меня отряд был наиболее ценным в 14—16 лет, а потом появилось стремление выйти в мир, проверить свои силы не в отряде, где рядом друг, а в неизведанном, загадочном, противоречивом мире: утвердить или не утвердить себя, проверить свои силы. Я чувствую — сейчас это необходимо». Понятно, что такой уход из сферы организованной, хорошо налаженной общественно значимой, общественно полезной деятельности, из сферы активного влияния воспитателей и коллектива, возникновение такого потребностного состояния должно восприниматься как вполне закономерное следствие логики развития личности, а вовсе не как неудача или срыв воспитательного процесса.
116
На наш взгляд, отношения между практической педагогикой и психологией можно условно уподобить отношениям между практической медициной и, скажем, физиологией. Знание последней, даже самое совершенное, еще не делает человека врачом, однако без этого знания врачевание невозможно, ибо лишается своего фундамента. Точно так же и знание основ психологии само по себе не делает его обладателя ни педагогом, ни воспитателем, ни психотерапевтом, однако является в этих случаях необходимым, поскольку в нем содержатся сведения о внутренних процессах, структурных особенностях и, наконец, о слабых точках того «материала», к которому прилагается воспитательное и коррекционное воздействие. И если серьезная ошибка в деле врачевания, происшедшая из-за того, что врач игнорировал
