больнице не изменило его привычек.
– Я готов.
– А нам-то как не терпится от тебя избавиться. – В палату вбежал доктор Кэроу, полы его халата развевались как паруса. – Персонал уже устал от тебя.
– Меня выписали! Слава богу! Мне давно уже надо было заняться делами, а не валяться тут, бездельничая.
– Даже не думай о делах, Хафф. Ты едешь домой, – сказал доктор.
– Я нужен на заводе.
– Тебе необходимо еще отдохнуть, прежде чем ты снова вернешься к обычной жизни.
– Чушь собачья. Я и так потерял тут три дня.
В конце концов врач и пациент пришли к соглашению. Хафф поедет домой и отдохнет, а утром, если он будет себя хорошо чувствовать, он сможет на несколько часов поехать на завод. К прежнему расписанию он должен будет возвратиться постепенно. Разумеется, пылкий спор Хаффа и доктора Кэроу был лишь представлением, рассчитанным на Бека и Криса.
Кэроу, этот сукин сын, не хуже Аль Пачино справлялся с ролью заботливого и внимательного врача. Он был готов немедленно разрешить Хаффу приступить к работе, стоило тому расплатиться с ним наличными за участие и помощь в этом спектакле.
Терпение Хаффа было на пределе, потому что пришлось ждать, пока заполнят кучу бумаг, да еще из здания пришлось выехать в инвалидном кресле. К тому времени, как Крис и Бек доставили его домой, он уже едва сдерживался.
– Отец опаснее змеи, – предупредил Крис Селму, – будь осторожна.
Не обращая внимания на предостережение, экономка засуетилась вокруг Хаффа, устроила его в бильярдной со стаканом чая со льдом, укрыла пледом ноги, который он тут же сбросил и завопил:
– Я не какой-нибудь чертов инвалид, да и за окном жара! Если ты не хочешь вылететь за дверь завтра же, не вздумай снова усаживать меня в кресло и укутывать одеялом!
– Я не глухая, так что незачем так орать. И придержите язык, кстати. – Со свойственным ей царственным видом Селма подобрала плед и аккуратно сложила его. – Что приготовить на обед?
– Жареных цыплят.
– Вы получите рыбу на гриле и приготовленные на пару овощи.
Расквитавшись с хозяином за грубость, экономка вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
– Только Селма не боится спорить с тобой, – заметил Крис с другого конца бильярдной. Он бросал маленькие стрелы в цель, но без всякого энтузиазма.
Бек уселся на диване, демонстрируя невмешательство в семейные разборки.
Хафф поднес спичку к сигарете.
– У вас очень плохо получается.
– Что плохо получается? – спросил Бек.
– Делать вид, как будто вас ничего не беспокоит. – Хафф с явным удовольствием затянулся. – К черту этот цирк, рассказывайте, что происходит.
– Доктор Кэроу запретил тебе курить, – напомнил Крис.
– Да пошел он, – отмахнулся Хойл-старший. – Не смей менять тему разговора, – приказал он сыну. – Я хочу знать, что происходит. Так кто из вас мне расскажет?
Крис занял место на свободном диване.
– Уэйн Скотт снова действует нам на нервы, – сказал он.
– Что на этот раз?
– Детектив все еще прощупывает почву, – пояснил Бек, – но все его действия направлены против Криса.
Хафф молчал. Он вдруг подумал о том, что хотел бы, чтобы такой вот дотошный детектив оказался рядом с ним в тот момент, когда хладнокровно убили его отца. Никто тогда даже спрашивать не стал, как случилось, что у человека расколот череп. Хафф сомневался, что отца похоронили, а не отправили в университетский морг.
Самого Хаффа отвезли в тюрьму, чтобы он там переночевал, потому что мистер Хамфри и полицейский не знали, что с ним делать. Мистер Хамфри сказал, что его жена не перенесет, если он привезет мальчишку к себе домой.
– У него наверняка в волосах насекомые. Лиза просто оторвет мне голову, если наши ребятишки тоже завшивеют.
В ту ночь, пока Хафф плакал на тюремной койке, он слышал, как один полицейский говорил тому, кого приставили наблюдать за ним, что это жена мистера Хамфри взяла пресловутую коробку с деньгами, которую так и не нашли в их с отцом лачуге.
– В магазине устроили распродажу тканей, ей не хватило наличных, вот миссис Хамфри и заглянула в офис мужа, чтобы взять деньги. Но, конечно же, ему ничего об этом не сказала.
– Ну ничего себе, – присвистнул полицейский.
На следующее утро Хаффу дали на завтрак печенье и сандвич, полицейский велел ему сидеть тихо и никому не мешать.
