ней. Еще и еще раз.
Тяжело дыша от возбуждения, он раздвинул ее бедра и опустился между ними. Он заметил светло- розовый шрам от кесарева сечения, тянувшийся к животу и уходивший прямо в светлые завитки волос на лобке. Нахмурившись, кончиками пальцев провел по шраму – точно так же, как когда-то, оказавшись впервые в этом доме:
– Ты уверена, что это… Тебе не повредит?
Она улыбнулась и ласково погладила по груди:
– Не беспокойся.
Из-за гипса на ноге ему пришлось держаться исключительно на руках. Джон с нарочитой медлительностью начал входить в нее, не сводя глаз с ее просветленного лица.
Погрузившись до самого конца, взял ладонями ее лицо и вновь страстно поцеловал в губы. Оторвавшись, наконец, от Кендал и снова заглядывая ей в глаза, он едва слышно прошептал:
– А ведь ты лгала мне.
Она быстро и озадаченно посмотрела на него.
Он начал двигаться слаженными с движениями ее бедер толчками.
– Мы никогда прежде не знали друг друга вот так близко, – быстро, стараясь не потерять ускользающий контроль над своими чувствами, заговорил Джон. – Этого я не забыл бы никогда.
Она обняла его еще крепче и принялась извиваться.
– Ты только не останавливайся.
– Я бы тебя запомнил. И все это запомнил бы тоже. Кто ты такая, в конце концов? – прорычал он сквозь стиснутые зубы.
Она выгнула спину:
– Пожалуйста, не останавливайся.
Он бы не смог, даже если бы захотел. Они уже вместе шли, неминуемо приближались к восхитительному оргазму, удивительно чувствуя плоть друг друга и подчиняясь этому чувству, что Джон уразумел раз и навсегда. Такого в жизни ему еще испытывать не доводилось.
Когда он наконец откинулся на спину, она мгновенно перекатилась к нему на грудь.
– Обними меня, – шепнула она, – обними крепко-крепко.
Джон с большим удовольствием исполнил ее просьбу. В течение нескольких недель он мечтал прикоснуться к тому, что видел ежедневно.
Трепеща от только что пережитого наслаждения, она промурлыкала ему в ухо:
– Скажи, Джон, почему с тобой я теряю всякую стыдливость.
– А тебе и не положено меня стыдиться. Как-никак, я – твой муж.
Она ничего не ответила, потому что сразу же заснула. Интересно, а сама она поняла, что только что высказала вслух свои тайные мысли? Дала волю своей чувственности с человеком, с которым раньше у нее ничего не было, и вот теперь ей хотелось знать – почему?
Джон и сам бы хотел получить ответ на этот вопрос.
Но он не мог позволить себе копаться в собственных догадках. Ему необходимо постичь самое главное – ошеломляющий факт – как он, Джон Макграт, позволил себе вступить в близкие отношения с главным свидетелем, порученным его заботам.
Амнезия на почве травмы – очень слабое оправдание. Черт возьми, ведь он же знал, знал с самого начала что она все время лжет ему.
Однако в любом случае он с ней переспал. И это ощущение было настолько сильным, свежим, острым, будто их соитие подпитывалось электрической энергией. Ничего удивительного, что случившееся сработало в памяти, как стартер в моторе автомобиля, и Джон вспомнил, что он офицер федеральной службы безопасности.
А офицерам этой службы не полагается трахаться с женщинами, подлежащими охране. И на сей факт косо смотрят все – и сам Дядя Сэм, и агентишки любого уровня.
Так что же теперь ему делать?
Вся его подготовка – и как психолога, и как агента ФБР, и как офицера безопасности – бесполезна в решении подобных вопросов. У него нет даже удостоверения личности, чтобы доказать свою причастность к федеральным органам. Да и кому здесь нужны его доказательства. В сущности, он даже не знал, где они.
Ко всему прочему у него перелом берцовой кости, Ну и куда, спрашивается, он дойдет на такой ноге с костылями под мышкой? Вряд ли она позволит наложить лапу на ключи от машины. Даже если предположить, что ему удастся увести ключи и завладеть автомобилем, нет никакой уверенности, что застанешь ее на месте, когда вернешься, исполнив долг федерального офицера. Наверняка у нее достаточно оснований; чтобы снова бесследно пропасть для всего света, а изобретательности и упорства ей не занимать. Так что она-то уж найдет способ улепетнуть вместе с Кевином.
И куда наконец запропастился его револьвер? Кендал как-то упомянула, что черта с два он его найдет, и до сих пор ничего не изменилось. Следовало поискать пушку, пока ее нет рядом.
Должно быть, она чрезвычайно гордится, что ничего не предоставляет воле случая, а всегда продумывает все поступки заранее. До сих пор ей не составляло труда это делать, учитывая его состояние. Что ж, сказал он себе, возможно офицер безопасности Джон Макграт был несколько не в себе последние две недели, но что касается настоящего момента; то он снова приступил к исполнению служебных обязанностей.
