Дороже всех сокровищ

Одно неверное движение, и ты рискуешь сильно ошпариться или, хуже того, быть сваренной заживо. Но тут Жоли заприметила большой плоский камень, торчавший из воды как раз на самой середине потока. С берега вполне можно прыгнуть на него, а оттуда — на противоположный берег. Жоли так и сделала, а затем снова продолжила медленно и осторожно двигаться к своей цели. Дойдя до противоположной стены пещеры, она действительно обнаружила в ней пролом, а за ним — длинный коридор. Пройдя по нему, Жоли оказалась в другом зале, из которого тянулась целая сеть коридоров. Один из них наверняка должен вести наверх.

Обратный путь показался Жоли не таким длинным. Джордан, Гриффин и Эймос отдыхали, сидя на полу.

— Эй! — крикнула Жоли, приставив руки рупором ко рту. — Я нашла другой выход!

Джордан оглянулся на нее. На его небритом подбородке висели капельки пота, блестевшие в свете фонаря словно бриллианты. Эймос сидел, обхватив одно колено рукой, и его широкое лицо тоже было в поту.

— Откуда ты знаешь, что это выход? — спросил Гриффин, вставая. — Может быть, он ведет в тупик?

— Я нашла большой зал, из которого в разные стороны отходит много коридоров.

Эймос и Джордан явно заинтересовались услышанным и поспешно вскочили на ноги.

— Не знаю, куда они ведут, — продолжала Жоли, — но в зале, по крайней мере сверху, пробивается sha — солнечный свет.

Мужчины стали торопливо собирать в свои рюкзаки все, что могли унести. Гриффин, чей рюкзак остался по ту сторону перекрывшего путь камня, стянул с себя рубашку и начал сгребать в нее монеты и драгоценности, которые попадались ему под руку.

— Идемте, — скомандовал наконец Джордан. — И знаете что? Неплохо было бы оставлять зарубки на стенах. Эймос, у тебя есть с собой нож?

— Ты же знаешь, что он у меня всегда с собой! — ответил горделиво негр. — Иди вперед, о зарубках я позабочусь.

Дойдя до ручья, Джордан остановился в нерешительности.

— Осторожно, Жордан! Yaagudzilteele— камни скользкие, а вода — кипяток!

— Не беспокойся обо мне, зеленоглазая! — Джордан прикинул на глаз расстояние до другого берега. — Я пожил на свете подольше, чем ты, и уж, наверное, смогу себя защитить!

Джордан решил одним махом перескочить через бурлящий поток, но, поскользнувшись на камнях, едва не свалился в кипяток.

Жоли успела в последний момент схватить его за ремни рюкзака и что было силы дернуть на себя. Однако Джордан все-таки зачерпнул ботинками кипятку.

Выбравшись на берег, он сразу же сбросил их с ног, а за ними и носки. Ступни его были красными и уже начали покрываться волдырями.

— Черт побери! — в сердцах произнес Джордан.

— Ndiihпё? — участливо спросила Жоли.

— Что? — переспросил Джордан.

— Больно? — снова повторила Жоли и осторожно тронула Джордана за ногу.

— Немного, — поморщился он в ответ, пряча виноватый взгляд. — Какого черта я тебя не послушался?

— Все вы, мужчины, такие, — ласково пожурила его Жоли. — Ладно, теперь уж ничего не поделаешь… Идти хотя бы можешь?

— Вроде бы могу, — ответил Джордан, встав на ноги. — Слава Богу, волдыри в основном на верхних частях стоп, а не на подошвах.

Гриффин и Эймос, наученные неудачным опытом Джордана, благополучно перебрались через опасный поток и теперь деловито суетились рядом.

— Ничего страшного, — бодрился Джордан. — Останавливаться я не собираюсь. Идемте.

Вскоре все четверо были уже в том зале, о котором говорила Жоли. Сквозь пролом в высоком — никак не меньше двух сотен футов — потолке действительно пробивались солнечные лучи, заливая подземный зал мягким светом. Пылинки танцевали в солнечных лучах, поднимаясь кверху, словно кадильный дым.

— Слава Богу, я уж было думал, что мне никогда не суждено увидеть солнечный свет! — радостно произнес Гриффин. — Не пора ли вылезать отсюда, ребята?

— В чем дело, приятель? Ты решил, что тебе уже достаточно тех богатств, что ты нахватал?! — удивленно воскликнул Эймос.

— Нет, просто пребывание здесь уже начало действовать мне на нервы. А выхода, — паренек огляделся вокруг, — я пока что-то не вижу!

— Отсюда отходит много коридоров, — напомнила Жоли. — Но я не знаю, какой из них ведет наверх.

— Эх ты! — Джордан почесал затылок. — Хочешь сказать, что нам еще придется долго плутать здесь, Жоли?

— Ты что же, не доверяешь мне? — с вызовом спросила Жоли и уперла руки в бока. — В таком случае ищи выход сам!

— Я этого не говорил, shitsine. Я хотел сказать… — попытался сгладить свою неловкость Джордан.

— Не важно, что ты хотел сказать, — перебила его девушка. — Я тоже устала и хотела бы скорее выбраться отсюда. Хочешь оставаться здесь, искать еще какое-нибудь золото — твое право, я же хочу одного — снова дышать свежим воздухом, снова увидеть sha.

— Я тоже, — поддержал ее Эймос, — не прочь бы снова увидать солнечный свет!

— Пусть Жоли ведет нас, — вставил свое слово Гриффин. — До сих пор ей это, кажется, неплохо удавалось!

Жоли снова возглавила группу, чувствуя себя при этом самим падре Ла Рю — старым священником, о котором она в детстве слышала столько легенд. В свое время этот маленький человечек с длинной белой бородой привел ее предков туда, где они могли не только жить, не боясь никаких опасностей, но и процветать. Вспомнила она и другого священника — старичка миссионера, который часто наведывался в их деревню. Он не раз говорил ее ровесникам — тогда еще детям, — что когда-нибудь им предстоит взять на себя ответственность за других людей, что нужно готовить себя к этому… Разумеется — Жоли понимала это и тогда, — не все в речах старика было искренним — он все-таки работал на белых, внушал индейцам почтение и покорность к белым властям. Но кое-какие жизненные уроки из его речей Жоли все-таки извлекла. И вот теперь впервые по-настоящему почувствовала ответственность за других людей.

Жоли вела мужчин по бесконечным лабиринтам коридоров, стены которых от старости и сырости были покрыты толстым слоем мха. С каждым шагом, с каждой минутой она все более укреплялась в мысли о том, что предприятие, затеянное Джорданом и Эймосом, с самого начала не сулило ничего хорошего. Горы Сан- Андрес были dzildighine— священными горами Уссена. А кто сказал, что Уссен и бог бледнолицых не один и тот же бог?

Жоли вспомнила, как Даклуджи, сын вождя Хью, однажды говорил, что боги гневаются, когда на их земле роют шахты. Они трясут своими могучими плечами, и тогда земля проглатывает целые города, а реки меняют свои русла.

Даклуджи имел в виду niigudiyeena— землетрясение, — случившееся три года назад, в 1880 году. Даже Нана, преемник Викторио, считал неуемную жажду белых к золоту богохульством.

Жоли вспомнились слова Нана, услышанные ею не так давно. Нана разговаривал с белым человеком из агентства по делам индейцев и сказал ему: «Бледнолицые слишком охочи до золота. Эта жадность не знает границ. Ради золота они готовы солгать, украсть, убить, умереть. Если бы они умели смотреть на вещи трезво, то давно бы уже поняли, что золото не стоит того. Но они просто не думают об этом — как и о том, что своей неуемной жадностью гневят богов».

Жоли даже слегка вздрогнула и поежилась, вспомнив слова Даклуджи и Нана. Теперь они казались ей