– Но ведь «Мадерли-пресс» принадлежит ей, а не тебе! Как же ты сможешь его продать?
– Надя! Вот ты где!
Обернувшись на голос, Ной увидел Морриса Блюма, который возник возле их столика, как черт из табакерки. Ной не заметил его приближения и был не особенно ему рад. Чтобы вернуть расположение Нади, он собирался угостить ее ужином и хорошим вином, немного потанцевать, а потом поехать в ее уютное гнездышко в Челси, чтобы закончить день яростным сексом. Надя была нужна ему; без ее поддержки Ною не хотелось влезать в сделку с «Уорлд Вью», так как только она могла обеспечить ему хорошую прессу.
«Это называется – не везет! – мрачно подумал Ной. – И надо же было ему появиться так некстати!»
Как обычно, магнат выглядел совершенно бесцветным в сером костюме, светло-серой рубашке и серебристом галстуке.
– Я не сразу вас заметил и подумал, что перепутал время, – сказал Моррис Блюм Наде.
– Напротив, ты приехал как раз вовремя, – кивнула ему Надя и, поднявшись из-за стола, шагнула к Моррису навстречу. Не веря своим глазам, Ной смотрел, как Блюм заключил ее в объятия и крепко поцеловал. Когда же они наконец оторвались друг от друга, Надя заботливо поправила сбившийся на сторону галстук Блюма.
– Ты выглядишь роскошно! – Блюм по-хозяйски оглядел ее.
– Рада, что тебе нравится! – ответила Надя, лучезарно улыбаясь. – Когда я покупала это платье, то думала о тебе…
– Восхитительно, Надя! У тебя превосходный вкус.
Этот комплимент заставил Надю смущенно захихикать, что было совсем на нее не похоже. Блюм с явным вожделением гладил ее тонкую талию, а Надя, не переставая улыбаться, откровенно прижималась к нему. Ной отлично знал эту ее манеру. Надя умела сделать так, что мужчина переставал думать о чем-либо, кроме собственного члена.
На Ноя эта сладкая парочка обращала внимания не больше, чем если бы он был висящая на стене картина. Это было настолько унизительно, что Ной почувствовал, как внутри его закипает гнев. Все в зале глазели сейчас на них – все видели, что женщина, которая только что флиртовала с одним мужчиной, предпочла его этому бесцветному недоноску.
– Хочешь выпить, дорогой? – спросила Надя.
– Ты просто читаешь мои мысли, – улыбнулся Блюм, и Надя знаком подозвала официанта. Приняв заказ, он удалился, а Надя преспокойно уселась на стул, но не на тот, что стоял рядом с Ноем, а на тот, который придвинул ей Блюм. Когда он тоже сел, Ной оказался один против двоих.
На несколько мгновений он лишился дара речи. Надя сидела настолько близко к Блюму, насколько это было возможно, так что ее грудь почти касалась его плеча. Блюм откровенно собственническим жестом положил руку на ее бедро.
Было очевидно одно: это представление, что бы оно ни означало, предназначалось для Ноя, и ни для кого больше. Похоже, Надя намеренно вела себя подобным образом, чтобы заставить его ревновать, и Ною захотелось закатить ей хорошую, звонкую оплеуху. Она его подставила – в этом он не сомневался. Надя сама разработала этот маленький сценарий, чтобы позлить его. Ной позвонил ей на обратном пути из Беркшира и пригласил поужинать вместе. «Теперь, – сказал он ей, – никто не сможет помешать нам увидеться».
Тогда ему показалось, что Надя ведет себя так, как он и ожидал. Сначала она немного подулась, но потом все покатилось по накатанной колее. Каждое слово Нади, каждый ее вздох звучали как недвусмысленное предложение. Она сама назвала время и место, где они встретятся, расположенное, кстати, совсем недалеко от ее квартиры в Челси, что не могло быть случайностью. Ной поверил, что ей тоже не терпится встретиться с ним, – и угодил в ловушку.
В классическую женскую ловушку!
О'кей! Если Наде так хочется похвастаться перед ним своим новым дружком – пожалуйста. Он не станет ей мешать, ведь в конечном итоге это ничего не меняло – разве только то, что теперь Надина интимная жизнь будет похожа на секс с замороженной макрелью. Судя по мертвенной бледности, покрывавшей лицо и руки Блюма, член у него вставал только в исключительных случаях.
– Что все это значит?.. – выдавил наконец Ной, и Блюм, кивком поблагодарив официанта за коктейль, повернулся к нему.
– Разве вы не хотели со мной встретиться? – спросил он, удивленно приподнимая тонкие, словно выщипанные брови. – Мой секретарь сказал мне, что вы несколько раз звонили, чтобы договориться о встрече.
– Это верно. В свете несчастья, происшедшего в моей семье…
– Кстати, примите мои соболезнования, – бесцеремонно перебил Блюм.
– Спасибо. – Ной небрежным щелчком стряхнул с манжета воображаемую пылинку. – К сожалению, безвременная кончина мистера Мадерли не позволила мне уложиться в назначенный вами срок. Но теперь мы можем начать сначала, или, вернее, продолжить наши отношения. Вы, несомненно, будете очень довольны, когда узнаете, какой оборот приняло дело. Произошли некие события… но лучше я расскажу вам об этом в более подходящей обстановке. Как у вас со временем, мистер Блюм? Могли бы мы встретиться, скажем, завтра?
Моррис Блюм покачал своей похожей на бильярдный шар головой:
– Лично я не вижу необходимости в подобной встрече. Теперь не вижу.
Это «теперь», которое Блюм едва заметно выделил голосом, очень не понравилось Ною. Оно означало, что обстоятельства решительным образом изменились.
Стараясь не смотреть на Надю и сохраняя на лице бесстрастное выражение, Ной спросил:
– Интересно узнать, почему?
