– Что ж, всего, что у меня есть, я действительно добилась благодаря умению использовать людей в качестве источников информации. А они, в свою очередь, используют меня для достижения известности. Когда твое имя на слуху, карьеру делать не в пример легче. Согласись, ведь есть же разница между мистером Смитом, который зашел с улицы, и тем самым мистером Смитом, о котором снова писали в колонке «Поговорим о книгах…»! Ной это понимает и… иногда помогает мне.
Так она танцевала вокруг истины, избегая как лжи, так и всей правды, надеясь, что Марис этим удовлетворится. Сделка с «Уорлд Вью» была слишком важна, и ни Наде, ни Ною не нужны были лишние проблемы.
Воспользовавшись молчанием Марис, Надя быстро сказала:
– Я рада, что мы выяснили этот вопрос. Не хочешь ли еще кусочек окуня?
– Нет, спасибо.
– Но он и вправду очень вкусен, а я уже наелась.
На самом деле Надя все еще была голодна, однако она отодвинула тарелку, притворившись, будто не может проглотить ни кусочка. Несмотря на недавнюю операцию липосакции, ее бедра и ляжки снова начали обрастать жирком, и Надя старалась учитывать каждую калорию. Физические упражнения были единственной разновидностью веры, которую она готова была исповедовать, и она действительно ее исповедовала, ежедневно доводя себя гимнастикой до полного изнеможения. Ной посмеивался над ее жестким спортивным режимом, утверждая, что лучшая аэробика – это постель. И он был совсем недалек от истины, так как в глубине души Надя считала секс чем-то очень близким к занятиям фитнессом. Во всяком случае, она точно знала, сколько килокалорий сгорает в организме за одно соитие.
В целом Ной действительно знал ее очень неплохо. Иногда Наде даже казалось, что он был единственным на свете человеком, которому она могла бы хранить верность. При этом Надя не могла сказать, что любит его – во всяком случае, Ноя она любила ничуть не больше, чем он ее. Они оба не верили в Любовь с большой буквы и презирали так называемые романтические чувства. Как-то Ной проговорился, что его брак с Марис был вызван лишь одним – жгучим желанием любым путем стать членом семьи Мадерли, и Надя поверила ему, хотя обычно относилась к подобным заявлениям (особенно исходящим от мужчин, с которыми она спала) с осторожностью.
Но здесь был совсем другой случай. С чувством, близким к восхищению, она узнала, как удалось Ною наладить отношения со старым Мадерли и сделаться его протеже. Став зятем Дэниэла, Ной сделал еще один важный шаг к достижению своей мечты. Свойство было ничем не хуже кровного родства, оно настолько укрепило позиции Ноя, что у Нади не было никаких сомнений – еще немного, и он станет в «Мадерли-пресс» полновластным хозяином. В конце концов, должен же Дэниэл когда-нибудь умереть! Если бы это случилось, Марис осталась бы единственным препятствием на пути Ноя, и Надя удивлялась, почему он не заделал ей ребенка. Тяготы беременности и начальный период материнства надолго вывели бы ее из строя, и Ной смог бы обделать свои дела без помех.
Но у Ноя был свой, лучший план. Наде даже не верилось, что один человек, в особенности – мужчина, способен самостоятельно разработать такую сложную и вместе с тем реально осуществимую схему. Но Ной не только все спланировал, но и начал претворять свой дерзкий замысел, для которого требовалась изрядная решимость и полное отсутствие совести.
А бессердечие, или, точнее, полное пренебрежение интересами окружающих, всегда было для Нади сильнейшим возбуждающим средством. Это качество она заметила в Ное чуть не в первую их встречу. Распознав в нем честолюбие и эгоизм, почти равные ее собственным, Надя захотела переспать с ним, о чем и объявила Ною недвусмысленно и прямо.
Их первый деловой обед завершился в номере Нади в «Пьере». К ее полному восторгу, Ной относился к сексу с такой же ненасытной жадностью и животным бесстыдством, как и она сама. Когда он наконец ушел, оставив ее лежать на скомканных, влажных простынях, Надя была близка к полному изнеможению, однако сердце ее переполнял восторг. Наконец-то она нашла себе идеального партнера!..
Но и вне постели они подходили друг другу ничуть не хуже. Каждый с полуслова понимал, что у другого на душе, а их амбиции и стремление добиться своего во что бы то ни стадо часто приобретали характер открытого столкновения, что придавало их отношениям еще большую пикантность и остроту. Таким образом, Надя и Ной прекрасно дополняли друг друга и могли бы составить почти непобедимую команду.
По этой – и только по этой – причине Надя мечтала сделаться когда-нибудь миссис Ной Рид.
Так, во всяком случае, она утверждала. Но на самом деле существовала и еще одна причина. Ее желание непременно выйти замуж объяснялось тем, что в Наде осталось слишком много от Надин Шульц, которая очень боялась одинокой старости. Все пышные приемы, деловые обеды, завтраки и ужины со знаменитостями не могли изгнать этого страха. Остаться старой девой – таков был главный кошмар ее жизни.
И в двадцать, и в тридцать лет идея замужества не вызывала у Нади ничего, кроме насмешливого презрения. Каждому, кто готов был слушать, она клялась, что ни брачное ложе, ни супружеская верность нисколько ее не привлекают. Как, смеясь, говорила сама Надя, жить всю жизнь с одним человеком – это ж можно затрахаться!
Но печальная истина, о которой ей не хотелось даже думать, состояла в том, что ни один из тех десятков мужчин, которые вздыхали и вскрикивали в экстазе то на ней, то под ней, не попросил Надю стать его женой.
Ной, впрочем, тоже пока не сделал ей предложения. Но Надя и не ждала, что он явится к ней с букетом цветов и, преклонив колено, предложит ей выйти за него замуж. Ной был мужчиной иного склада, да она ни в чем подобном и не нуждалась. Во всяком случае, бриллиантовых колец у нее было больше, чем пальцев на руках и ногах, и еще одно погоды бы не сделало. Поэтому о своих матримониальных планах Надя сказала Ною сама – сказала откровенно и прямо, уверенная, что сказать «нег» он не сможет или не посмеет. И действительно, Ной ответил, что он совсем не против – надо только подождать, пока выгорит дело. Против этого Наде возразить было нечего, однако сама она с тех пор считала вопрос решенным.
И вот теперь она сидела напротив жены своего будущего мужа, которая с явным отвращением допивала горячий кофе по-турецки. Глядя на нее, Надя испытала иррациональное желание выхватить у Марис чашку и вылить ей кофе за вырез блузки, однако она была слишком умна, чтобы пойти на поводу у собственных эмоций. И все же раздражение не оставляло ее. Обычно Наде без труда удавалось выудить у человека – любого человека – полезную информацию для своей литературной колонки, но Марис так и не сказала ей ни слова о своем секретном проекте. Она не хотела говорить ни о будущей книге, ни о ее авторе, и Надя, привыкшая побеждать везде и всегда, испытывала вполне объяснимую досаду.
Впрочем, этот глупый секретный проект вряд ли имел большое значение, так как главной целью,
