коленки.
– Нет, не узловатые, – возразила она.
Увидев, что его брови скептически приподнялись, девушка наклонилась к его ногам, поглядела повнимательнее на колени и проговорила:
– Ну… не совсем узловатые…
На сей раз она взяла инициативу в свои руки. Схватив Картера за руки, она потянула его в постель. С любопытством приняв игру, он молча повиновался всем ее указаниям. Слоун принялась внимательно изучать его тело.
– Картер, надо сказать, я стесняюсь тебя. Твоей наготы, – призналась девушка.
– Знаю, – тихо ответил он. – Не стоит. Можешь смело дотрагиваться до меня.
Он бы ничуть не удивился прошлой ночью, узнав, что Слоун девственница. Она была очень неопытна. Но ее страсть восполняла этот недостаток. И то, как она сейчас стояла перед ним – обнаженная, ничуть не смущавшаяся своей наготы, доказывало, что ему удалось разбудить ее чувственность и сексуальность. Мэдисон был горд.
Слоун набросилась на Картера, как дикарка, и это ему нравилось. Ее жадная страсть, хриплые стоны и дрожь не были притворными. Слоун была абсолютно искренней, и от этого Мэдисон любил ее с пугающей его самого силой. По сравнению с ней все; прежние женщины напоминали безжизненные манекены, которые автоматически покорялись его воле.
А он сам? Разве он чаще всего не притворял-си? Не издавал ли он сам восклицания и стоны просто потому, что его партнерша ждала их от него, потому, что так поступали герои его собственных книг?! А может, он старался вовсю лишь для того, чтобы поскорее довести женщину до оргазма и покончить с этим? И разве пустота, возникающая после близости, не была лучшим тому подтверждением? Разве не было у него такого ощущения, что физический голод он удовлетворил, а вот на душе стало мерзко? – спрашивал себя Картер.
– Но прошлой ночью все было иначе.
Соединившись со Слоун, он сразу понял, что она – женщина необыкновенная. С ней не было нужды притворяться и играть в любовь. Он мог полностью отдать себя во власть первородного инстинкта, и это доставляло огромное наслаждение. Но помимо всего этого, с ней он испытал не просто физическую близость, а удивительное чувство растворенности друг в друге, духовное родство…
Мэдисону нравилось обучать ее всем тонкостям, особенностям любовной игры. Он бы с удовольствием прибил того негодяя, с которым она имела дело прежде! Впрочем… Если бы Джейсон любил ее так, как Слоун того заслуживает, то они бы не были сейчас вместе. И ему, Картеру, не довелось бы быть ее наставником, старания которого приводили девушку к экстазу.
А сейчас Слоун склонилась над ним, стоя на коленях, и нерешительно и робко изучала его тело. Мэдисону казалось, что он вот так бы часами и наблюдал за ней, испытывая дивные ощущения.
Слоун улыбалась и водила пальцем по его ноге.
– Вовсе они не узловатые, – прошептала она, проводя рукой выше, до того места, которое больше всего жаждало ее прикосновений. У Мэдисона перехватило дыхание, и он не мог вздохнуть до тех пор, пока ее внимание не переключилось на его пупок.
И прежде чем он успел опомниться, она наклонилась и поцеловала прикрытую жесткими волосами ямку. Картер судорожно вцепился в ее волосы, все еще влажные после душа, и застонал:
– М-м-м… Слоун… что ты со мной делаешь?..
Это ободрило девушку. Ее язык скользнул в его пупок, а затем, прижавшись грудью к его коленям, она принялась ласкать его плоть языком и делала это до тех пор, пока Мэдисон не закричал.
Вскочив, он бросил ее на подушки и одним движением вошел в нее.
– Ты моя, Слоун! – в исступлении говорил он. – Моя! Что бы ни случилось, знай, что я никогда никого не любил так, как тебя. Прими мою любовь, ощути ее! Пожалуйста! Господи! Пожалуйста! Прими ее, Слоун!
– Да! Да! – выкрикивала она, прижимаясь к нему…
Несмотря на протесты Слоун, Мэдисон помог ей привести кухню в порядок. Их руки то и дело соприкасались в мыльной воде, когда они мыли посуду, а губы встречались в коротких пылких поцелуях.
Вдруг зазвонил телефон.
– Не отвечай, – проворчал молодой человек.
– Нет, я должна. А вдруг кто-нибудь хочет зарезервировать все шесть комнат на следующую неделю, – с улыбкой возразила она.
– Можешь сдать еще одну комнату. Ведь ты будешь спать со мной, пока я здесь, – заметил писатель.
– Добрый день, – раздался в трубке детский голосок. – Мистер Мэдисон дома?
– Да, – ответила девушка. – А кто его спрашивает? – Слоун зажала рукой микрофон. На сердце у нее стало тяжело от чувства вины – она узнала голос.
– Дэвид Рассел.
Зажмурив глаза, Слоун подавила тяжелый вздох.
– П-привет, Дэвид. Это Слоун. Ты помнишь меня, ведь правда?
– Конечно. Мама все время говорит о вас. А у вас светлые волосы?
– Да. Можно сказать, что светлые.
