– Чуть-чуть не попала, – беззаботно сказала Марен. Она повернулась к Чессеру, сидящему теперь возле нее, и попросила купить еще фишек.
– Хватит, – ответил он.
Он думал, что Марен будет настаивать, но она неожиданно улыбнулась и поцеловала его в знак одобрения. Они ушли из казино.
Марен была возбуждена и не хотела возвращаться в Отель. Лучше куда-нибудь поехать. В горы? Нет. Ее тянуло к морю.
Чессер повел машину по узеньким городским улочкам туда, где виднелась гавань, к причалам. Все было неподвижно, только покачивались на воде лодки. Он остановил машину, они вылезли и в обнимку пошли дальше.
– Знаешь, почему мне сегодня так везло в рулетку? – спросила она.
– Помогла Маленькая Черная Дева?
– С ума сошел? Нет. Но мне и правда помогали. Я ставила на те номера, которые мне называли Билли Три Скалы и мой китаец. Только на них и полагалась.
– Да, финишировали они блестяще.
– В тот раз они просто не смогли договориться, – объяснила она.
– Ах вот оно что!
– Билли сказал мне ставить на номер одиннадцать, а китаец не советовал.
– Жаль, ты не послушалась китайца.
– Конечно, жаль.
– Что же ты не пропустила эту игру, раз у них вышло разногласие?
– Мне надо было сыграть.
– Зачем?
– Выяснить, Кто из них прав.
Чессер расхохотался. Он представил, сколько еще важных решений будет зависеть от этих невидимых и, очевидно, не очень мудрых советников.
Они вышли к волнолому. Огромные бетонные плиты лежали одна к одной, с наклоном то к западу, то к востоку. Такое расположение плит делало волнолом удобным местом для принятия солнечных ванн. С утра голыми телами покрывались восточные плиты, а к вечеру – западные.
Марен с Чессером подошли к самой кромке воды. Над горизонтом только-только начинало светлеть. Море принимало рассвет тихо, еле колыхаясь у волнолома, и только далеко от берега взвихрялось порывами ветра.
– Между ними, – обронила Марен, задумчиво глядя в море.
– Что?
– Это об одном месте, куда мне хочется поехать. Оно между небом и морем. Не насовсем хочется, а так, посмотреть.
– Где это? – спросил Чессер, догадываясь. Она сказала ему.
Марен редко упоминала о нем. Из того малого, что она рассказывала, Чессер составил себе картину унылую и безотрадную. Но теперь Марен оживила ее, описывая, как любила глядеть в спокойные воды фиорда и воображать все перевернутым: горы, птиц и себя. Все обретало там своего двойника, а она притворялась, будто не знает, кто из них настоящий.
Марен говорила нежно, печально и слегка растерянно, точно не в силах выразить словами охватившее ее чувство. Ее глаза увлажнились. В них застыл молчаливый вопрос.
– Мы съездим, – обещал он.
– Скоро?
– Скоро.
Она долго стояла, прижавшись к нему, потом резко отстранилась. Сбросила туфли. Прежде чем Чессер понял, что она задумала, Марен выскользнула из платья и осталась в одних белых трусиках.
– Искупаюсь, – сказала она.
– Холодно.
– Тем лучше.
Она подошла к краю плиты, посмотрела вниз и заколебалась. Потом, решившись, скинула трусики и швырнула их в сторону Чессера.
Быстро светало. Все вновь становилось цветным: город на холмах, вода, волосы Марен.
Она встала у края, подобравшись для прыжка.
Чессер стоял поодаль и не мог отвести от нее глаз. Он вдруг почувствовал такое сильное желание, что не удержался и позвал.
Она обернулась.
Он шел к ней с протянутыми руками: обнять. Они прижались друг к другу, и, поняв его желание, она
