– А если у нее есть твоя история болезни?
– Данные можно фальсифицировать, особенно копии. Останется только мое свидетельство против ее свидетельства.
– Мы не можем лгать об этом, – сказал Тейт.
– Почему, черт возьми? – удивился Дерк.
Ральф рассмеялся:
– Ложь тоже составная часть кампании. Только лгать надо более уверенно, чем Рори Деккер. Вот и все.
– Если я стану сенатором, мне все равно придется смотреть в зеркало по утрам, – сердито сказал Тейт.
– Мне не придется лгать. И тебе тоже. Никто не узнает об аборте. – Эйвери повернулась лицом к Тейту и взяла его за руку. – Если мы объявим все это блефом, она отступится. Я почти уверена, что на местном телевидении ее не будут слушать, особенно если ее выгнали с работы.
Если «Кей-Текс», у которой самый высокий рейтинг, будет первой телевизионной станцией, на которую обратится медсестра, то Айриш Маккейб похоронит эту историю в самом зачатке. Если же к кому-нибудь другому…
Эйвери вдруг повернулась к Эдди:
– Она говорила, что кто-нибудь может подтвердить ее слова?
– Нет.
– Тогда ни один порядочный журналист не будет с этим связываться.
– Откуда ты знаешь? – спросил Джек с другого конца комнаты.
– Я смотрела «И вся президентская рать».
– Бульварные газетки напечатают это и без подтверждения.
– Возможно, – согласилась она. – Но им никто не поверит. Если мы достойно проигнорируем эту скандальную историю, читатели сочтут ее омерзительной ложью.
– А если это попадет к людям Деккера? Они разнесут это от Тексарканы до Браунсвиля.
– И что с того? Это грязная история. Кто поверит, что я на такое способна?
– Почему ты сделала это?
Этот вопрос задала Зи, ошеломленная, страдающая за своего сына. Эйвери нечего было ей ответить. Повернувшись к ней, она наконец произнесла:
– Извини, Зи, это касается только меня и Тейта. Так нужно было.
Зи передернуло от отвращения.
Эдди же не интересовался сентиментальной стороной проблемы. Он шагал по ковру:
– Боже, как был бы счастлив Деккер получить такой подарок. У него есть рьяные сторонники. Просто фанатики. Я с ужасом думаю, как они могли бы это раздуть. Изобразили бы Кэрол убийцей.
– Это будет выглядеть, будто он просто поливает меня грязью, – сказала Эйвери, – до тех пор, пока он не приведет неопровержимых доказательств, чего он сделать не сможет. Симпатии избирателей будут на нашей стороне.
Дерк и Ральф посмотрели друг на друга и одновременно пожали плечами.
Дерк сказал:
– Она привела важные доводы, Эдди. Когда будешь в следующий раз говорить с медсестрой, скажи, что это блеф. Возможно, действительно она пытается взять нас на пушку и сразу испугается.
Эдди, раздумывая, прикусил щеку изнутри.
– Не знаю. Попробую.
– Но это самое лучшее, что мы можем сделать. – Нельсон встал и подал руку Зи. – Дальше сами разбирайтесь в этой мерзости. Я больше слышать об этом не желаю. – Выходя, ни он, ни Зи не взглянули на Эйвери.
Дороти-Рей направилась к бару. Джек же, злобно глядевший на жену брата, не заметил и не остановил ее.
Очевидно, никто из семьи до сегодняшнего дня не знал о беременности и аборте Кэрол. Это было шоком для всех, даже для Эйвери, которая не знала всего наверняка и проиграла, полагаясь на то, что никто ничего не обнаружит.
– Ну, какие еще свои семейные тайны ты от нас скрываешь?
Тейт развернулся и взглянул на своего брата с таким негодованием, какого он никогда и никому не выказывал. Он сжал руки в кулаки:
– Заткнись, Джек.
– Не смей затыкать ему рот, – закричала Дороти-Рей, ставя графин с водкой на стойку. – Не его вина, что твоя жена сука.
– Дороти-Рей!
