хватает пылкой красотки, скажи мне.
– И что ты сделаешь? – спросил Тейт угрожающе. – Займешься сводничеством?
Эдди взглянул на него с упреком:
– Зачем ты так? Все можно сделать так, что никто об этом не узнает.
– Скажи об этом сенатору Гэри Харту.
– Он всегда был туповат.
– А ты?
– Я-то? Конечно, нет.
– Знаешь, что сказал бы отец, если бы сейчас тебя слышал?
– Он идеалист, – бросил Эдди небрежно. – Нельсон искренне верит в чистоту нравов и яблочный пирог. Его второе имя – моралист. Я же, напротив, реалист. Внешне мы выглядим чистыми, но внутри человек по- прежнему остался животным. Короче, если тебе необходимо потрахаться, а жена к этому не расположена, – всегда есть кто-то другой. – После столь грубого резюме Эдди красноречиво развел руками. – В твоей ситуации, Тейт, я думаю, небольшая супружеская неверность была бы тебе полезна.
– С чего ты взял, что мне позарез нужно с кем-то переспать?
Эдди с улыбкой поднялся:
– Не забудь, что я сто раз видел тебя в деле. У тебя вокруг рта такая зажатость, какая бывает, когда ты долго не спал с бабой. Ты можешь баллотироваться куда угодно, но от этого ты не становишься другим человеком. Твой член-то не знает, что до выборов ему надлежит вести себя хорошо.
– Эдди, все мое будущее поставлено на карту. Ты это сам прекрасно понимаешь. Я вплотную подошел к тому, чтобы осуществить свою мечту и попасть на Капитолийский холм. И ты думаешь, что я могу поставить все на карту ради двадцати минут супружеской неверности?
– Нет, я так не думаю, – со вздохом отозвался Эдди. – Я только хотел тебе помочь.
Тейт встал и криво ухмыльнулся:
– Теперь ты скажешь: для чего тогда друзья?
Эдди хохотнул.
– Такая банальность? Смеешься?
Они направились к дому. Тейт дружески положил руку Эдди на плечо:
– Ты настоящий друг.
– Спасибо.
– Но в одном Кэрол была права.
– В чем это?
– Ты действительно задница.
Смеясь, они вошли в дом.
14
Эйвери надела темные очки.
– Мне кажется, лучше обойтись без них, – заметил Эдди. – А то кто-нибудь подумает, что мы хотим что- то скрыть.
– Ладно. – Она сняла очки и убрала в карман шелкового жакета, который надела в пару к широким брюкам. – Я нормально выгляжу? – взволнованно спросила она, обращаясь к Тейту и Эдди одновременно.
Эдди сжал кулак и выставил большой палец:
– Класс!
– Точно, – поддакнул с ухмылкой Тейт.
Эйвери провела рукой по коротким волосам:
– А волосы?
– Шикарно, – сказал Эдди и, потирая руки, добавил: – Ну, мы, кажется, слишком раздразнили эту братию под окнами. Пошли.
Они в последний раз вышли из палаты и направились по коридору к вестибюлю. Все прощальные слова персоналу были уже сказаны, но, когда они проходили мимо поста дежурной сестры, им вслед раздались пожелания удачи.
– Лимузин? – спросила Эйвери, когда они подошли к зеркальному стеклу фасада.
Толпа репортеров еще не могла их видеть, зато они видели все, что творилось снаружи. У обочины стоял черный кадиллак с шофером в форме.
– Да, а мы оба будем тебя охранять, – объяснил Эдди.
– От чего?
– От толпы. Водитель уже загрузил вещи в багажник. Иди к микрофону, скажи свою речь, вежливо отклони вопросы – и сразу в машину. – Он минуту смотрел на нее, будто убеждаясь, что его наставления
