— Год?
Элла покачала головой, сама чуть не плача:
— Боюсь, что меньше. Намного меньше…
Стараясь сдержать рыдание, Маргарет прижала фартук к губам. Элла строго предупредила:
— Только прошу, никому об этом не говори и не показывай ему, что обо всем знаешь. Мистер Рейнуотер не хочет, чтобы стало известно о его состоянии. Он не желает, чтобы с ним возились, как с больным. Обещай, что будешь вести себя так же, как прежде.
— Хорошо, — пробормотала Маргарет, утирая слезы. — Но мне будет нелегко это сделать. Мистер Рейнуотер — настоящий джентльмен. Он очень порядочный человек.
— Вот поэтому-то и постарайся вести себя с ним, как с настоящим джентльменом. Это лучшее, что ты можешь для него сделать.
— Да, мэм.
Элла начала резать чеснок, а Маргарет, немного подумав, задала ей следующий вопрос:
— Миссис Элла, а вы об этом знали? До того, как пришлось вызвать доктора?
— Я знала еще до того, как он у нас поселился.
— У вас доброе сердце.
Элла подняла голову и взглянула в окно. Пар, собравшийся на стекле, стекал по нему большими каплями. Они скатывались, как дождинки… или как слезы по щекам.
После разговора с Маргарет Элла стала внимательно следить за аппетитом Рейнуотера. Теперь она замечала, сколько еды оставалось на его тарелке. Как-то раз, убирая со стола, она спросила, чем ему не понравилось жаркое.
— Ну что вы, миссис Баррон! Жаркое было превосходное. Просто мои глаза оказались больше желудка — я положил себе так много, что не смог съесть.
С этого обеда Дэвид стал съедать все, что лежало у него на тарелке. Элла было успокоилась, но тут же нашла новый повод для волнений. Она заметила, как мало Рейнуотер кладет себе еды — его порция оказалась меньше той, какую она обычно оставляла для Солли.
Элла не стала говорить об этом при сестрах Данн и мистере Хастингсе, тем более что сегодня последний был разочарован тем, что Рейнуотер отказался играть с ним в шахматы и сразу после обеда ушел к себе.
Прежде чем лечь, Элла решила посмотреть, чем занят ее постоялец. Обычно она этого не делала, потому что прекрасно понимала, что жильцы должны чувствовать себя в доме свободно. Но на этот раз она собралась нарушить собственное правило, так как знала, что Рейнуотер, если ему станет плохо, будет страдать молча, а к ней ни за что не обратится. Для себя Элла решила, что если не увидит под его дверью света, то не станет его тревожить, и в итоге Дэвид не узнает, что она волновалась. Если же она увидит свет, то просто заглянет к нему и задаст какой-нибудь вопрос. Например, поинтересуется чем-нибудь относительно Солли.
Поднявшись наверх, молодая женщина сразу заметила, что свет в комнате Рейнуотера горит. Стараясь ступать как можно тише, чтобы не потревожить других постояльцев, она подошла к его двери и тихонько постучала.
— Да?
— Это я, мистер Рейнуотер, — чуть ли не шепотом сказала Элла, тут же забывшая о своих планах. — С вами все в порядке?
— Да.
Дэвид не пригласил ее войти, и она сама спросила, можно ли ей это сделать.
— Прошу.
Элла открыла дверь и встала на пороге. Рейнуотер сидел на постели, хотя было ясно, что до этого он лежал. На подушке виднелась вмятина от головы, да и волосы у Дэвида были растрепаны. Он не разделся, только снял пиджак и ослабил подтяжки. Запонок на манжетах тоже не было. Ботинки стояли на полу рядом с кроватью.
Лицо Рейнуотера поразило Эллу восковой бледностью, однако это вполне могло объясняться резким светом электрической лампы.
Молодая женщина вошла в комнату, но не стала закрывать за собой дверь.
— Надеюсь, я вас не потревожила.
— Нет-нет, все в порядке.
— Я никак не могу решиться, стоит ли мне писать в одну из тех спецшкол, которые порекомендовал доктор Кинкэйд, и пришла спросить ваше мнение.
Несколько секунд Дэвид внимательно смотрел на нее, а потом вздохнул:
— Вы мне так и не поверили.
— Простите?..
— Вы не поверили, что все в порядке, когда я после обеда сразу ушел к себе. Поэтому и пришли сюда.
Элла смущенно улыбнулась:
— Что ж, я готова признаться.
— Неважная из вас лгунья.
— Я знаю.
— Но ведь это совсем неплохо — быть честной, правда?
Молодая женщина озабоченно сдвинула брови:
— Ну а на самом деле вы?..
— Хороший ли я лгун?
— Да нет же! Я не об этом. С вами правда в порядке?
— Да.
Элла кивнула на раскрытую книгу, которая лежала на столике около кровати.
— Так вы уединились, чтобы спокойно почитать? Что это?
— «Прощай, оружие!» Хемингуэя. Вы читали?
— Хотела бы, но времени ни на что не хватает.
— Великолепная вещь.
— Разве у нее не грустный конец?
— В аннотации сказано, что грустный и в то же время прекрасный. Я вам расскажу, когда дочитаю.
Чувствуя себя немного неловко, Элла шагнула назад и взялась за ручку двери.
— Прошу прощения за вторжение. Вы так мало ели за обедом, что я решила проверить… действительно ли с вами все в порядке.
— Признателен за заботу, но для опасений у вас нет никаких оснований.
— Ну что же… Тогда спокойной ночи, мистер Рейнуотер.
— Спокойной ночи, миссис Баррон.
Элла закрыла за собой дверь, но еще несколько минут стояла в темном коридоре, продолжая сжимать ручку. Правильно ли она поступила, когда сделала вид, что не заметила на столике рядом с книгой, его золотыми карманными часами и запонками шприц и пустую ампулу?
На следующее утро Элла по-прежнему мучилась сомнениями. Следует ли ей известить доктора Кинкэйда, который просил сообщать ему о малейшем изменении состояния своего родственника? Она уже готова была позвонить Мердоку Кинкэйду, но Рейнуотер вышел к завтраку.
— Что у нас сегодня? — весело спросил он у сестер Данн.
— Оладьи, — улыбнулась мисс Вайолет.
— Обожаю оладьи.
— Я тоже.
Мисс Перл, не желая отставать от сестры, добавила:
— И восхитительная мускатная дыня. Лучшей в этом сезоне мы не ели.
— Так вот в чем, оказывается, дело!
— О чем это вы, мистер Рейнуотер?
