крайнее недоверие. — Надо было бросить тебя здесь, пусть бы тебя нашли койоты и канюки!
— Я целилась в шляпу, Корделл, — начала Стефани, но он грубо засмеялся.
— Еще бы! Если ты вообще целилась, то, уж конечно, не в шляпу. — Он так злобно тряхнул ее, что во рту клацнули зубы. Стефани попыталась выбраться из-под него, но он только крепче сдавил руки и закинул ногу на ее извинявшееся тело. — Тебе некуда спешить, Принцесса. Ты хотела, чтобы я вернулся в лагерь, и вот я здесь. Что ты собиралась сказать такого важного, что стоило возвращать меня под дулом ружья?
— Ошибка… — Локоть вдавился ей в грудь, и она захрипела. — Ты… сделал… ошибку.
— Я? Может, ты и права. Первая ошибка — что согласился быть твоим проводником, вторая — что вообще дал тебе выйти из форта. Джулиан Эшворт и сам прекрасно со всем справится. Ему не нужны няньки, тем более две.
Прежде чем Стефани ответила, Райан вцепился ей в волосы и прижал голову к земле. Она зажмурилась.
— Что, больно, Принцесса? Извини. Я просто старался привлечь твое внимание — но не с помощью ружья.
Давление тяжелого тела тревожило больше, чем грозное сверкание глаз, и Стефани постаралась высвободиться. Острые камни врезались в спину и бедра, даже толстые брюки из оленьей кожи слабо защищали, но когда она попыталась сдвинуть ногу, то почувствовала такую боль, что слезы градом полились у нее из глаз.
— Отпусти, Корделл. Мне больно.
— Хотел бы, чтобы было еще больнее. Я сейчас решаю, что с тобой делать — побить или бросить тут и получить кучу неприятностей. Твое мнение?
— Очень смешно. Послушай, я прошу прощения за то, что стреляла в тебя. Так лучше?
— О да, мисс Эшворт! А как быть с дыркой в шляпе? — Райан дернул ее за волосы так, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Ты не можешь хоть раз остановиться и задуматься о последствиях? Или ты всегда привыкла откупаться?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь…
— Еще бы. Что произошло, когда твоя горничная сломала ногу? Ты заплатила, чтобы за ней ухаживали, а сама отправилась делать то, что нравится. Плевать, что она старая, и ей страшно, и она вообще не хотела ехать в Аризону…
— Ты не знаешь всех обстоятельств. — Стефани попробовала защищаться. — Клодия как раз хотела ехать в Аризону…
— Да ну? Ручаюсь, она рвалась изо всех сил.
— У тебя так получается, что я… людоедка, а я не такая! — Несмотря на это утверждение, Стефани почувствовала себя виноватой. Неужели она действительно бесчувственная и бессердечная? Может, следовало остаться с Клодией, пока у нее не заживет нога? Господи, но она никогда не была умышленно бесчувственной, ..
— Может, я и не осталась с Клодией, когда она пострадала, но я не заставляла ее ехать в Аризону. И я бы никогда намеренно не причинила ей вреда.
— Ах, добрые намерения! Говорят, ими устлана дорога в ад.
— Ты невыносим!
— Да, но я и не притворяюсь, что не такой. Будь паинькой и полежи смирно, пока я решу, что с тобой делать.
— Корделл…
— И помолчи.
В голосе Райана слышалась неподдельная злость. У Стефани замер на языке колкий ответ. Незачем дразнить его после того, как спровоцировала своим выстрелом. Ее положение было слишком уязвимым. Стефани лежала тихо, прислушиваясь к стуку сердца, и постепенно начинала ощущать близость Райана.
Черт, он был слишком близко, к тому же в интимной позе. Стефани вообразила, что было бы, если бы кто-то их сейчас увидел… Вдруг Джулиан их видит? От этой мысли Стефани чуть не улыбнулась. Отец никогда бы не поверил, что его хладнокровная дочь может попасть в такое досадное положение. Но она попала.
И еще она с замешательством заметила, что реагирует совсем не так, как должна. Она дышала мелко и часто — но не только из-за веса придавившего ее Райана; и пальцы вцепились в его напряженные руки, конечно же, чтобы держать его подальше, — но откуда этот всплеск желания потрогать его черные волосы, падающие на воротник рубашки? В такой близости при свете костра она разглядела тонкие шрамы на лице, которых не замечала раньше.
В том месте, где бровь загибалась книзу, был след давнего пореза. Нож? Пуля? Или даже стрела? С таким человеком, как Райан, все могло случиться. И еще один шрам на левой щеке просвечивает сквозь бороду. Почему-то эти шрамы не убавляли его привлекательности. Даже придавали налет безрассудства.
Наконец Стефани признала, что все признаки физической привлекательности налицо, и тяжело вздохнула. Почему, почему после всех этих лет — Райан Корделл? В ее жизни был только один человек, который ее привлекал, но тогда она была молода и глупа. Она была уверена, что больше никогда в жизни не испытает подобного чувства, хотя Джулиан уверял, что со временем она найдет мужчину, которого полюбит. Господи, она не вспоминала о нем годами, не позволяла себе вспоминать. А теперь то же предательское чувство угрожает лишить ее рассудка. Это пугало больше всего другого.
Райан видел, что Стефани страдает, но не понимал почему. Она его боится? Почему-то ему так не казалось. А должна бы, он был близок к тому, чтобы с ней разделаться. Потребовалось усилие воли, чтобы использовать свою силу только для того, чтобы отшвырнуть ружье. Черт, но в него еще никогда не стреляла женщина! И он не был уверен, меткий ли это выстрел или счастливая случайность. Во всяком случае, у него не было желания проверять.
У Стефани слегка дрожали губы, и он чувствовал, как под полными грудями, расплющенными его мощной грудью, часто бьется сердце. Черт, он и не догадывался, что у нее такие шелковые волосы, что так приятно, когда они проскальзывают между пальцами. И что так эротичны и соблазнительны лежащие под ним округлости.
Райан пробежался глазами по ее лицу: прямой нос и высокие скулы напоминали греческую скульптуру. Он удивился тому, что она так прелестна. Зачем она старательно скрывает свою красоту, завязывая волосы в тугой пучок на затылке? Даже когда она в платье, то вместо того, чтобы подчеркивать свою женственность, надевает неуклюжие юбки и блузки с воротником под горло. И притворяется, что он ее не интересует как мужчина, а это не так. Знает ли она, что каждый раз, когда она на него смотрит, у нее расширяются глаза? Тень густых ресниц ложится на щеки. Какое несоответствие — глаза огромные и мягкие, как бархат, и напоминают нежные глаза оленихи, но она совсем не нежная! Она жесткая и расчетливая. Она напомнила Райану о стервозном женском обществе Нью-Йорка. Стефани — испорченная богатая девица, которая всегда будет требовать — и чаще всего получать — то, что хочет. Зря она покинула Нью-Йорк. За его пределами она обнаружит, что есть такие люди, которым плевать на то, чего она хочет.
— В чем дело, Принцесса? Беспокоишься, что я тебя не отпущу? А может, тебя тревожит, что ты попала в ситуацию, которой не можешь управлять?..
Злость развязала Стефани язык.
— Корделл, мне трудно вообразить, как можно «управлять» мужчиной твоего роста. Дома человек вроде тебя выгуливает собаку и подстригает газоны…
— Правда? Но сейчас ты не дома, и здесь мой газон. Итак — что будешь делать?
Глядя в грозные серые глаза, Стефани и сама терялась в догадках. Что ей делать? Райан имеет явное преимущество. Ничто другое здесь не работает, разве что реакция на женщину — нет, смешно и думать, что это на него подействует. К тому же она не снизойдет до таких чрезвычайных мер. Слезы ее унизят.
— Что делать? У меня небогатый выбор, Корделл. Пола гаю, буду лежать под твоим давящим весом, пока ты не придешь в чувство. Чего еще ты можешь от меня ждать?
— О, разумный ответ, не ожидал. — Райан слегка отодвинулся, но ногу оставил на прежнем месте и
