вечером ты останешься в кровати, а вот завтра утром мы перейдем к упражнениям стоя, а затем переведем тебя на специальный стол.
— Упражнения стоя?
— На наклонном столе. Я знаю, что тебе это уже знакомо, так что не строй из себя наивного юношу.
— Я ненавижу эту проклятую штуку.
— Да, веселого в этом мало, согласна с тобой. Но ты же не хочешь застоя крови, верно? А потом, упражнения стоя помогают опорожнить мочевой пузырь. Мне очень не хочется, чтобы тебе пришлось снова пользоваться катетером, пока ты лежишь. Это может привести к возникновению инфекции, образованию камней в почках, циститу и сперматоциститу.
— Мы не могли бы поговорить о чем-нибудь еще? — Лицо Адама побледнело.
— Разумеется, мы можем. О чем бы ты хотел поговорить?
— Ни о чем.
Стоя рядом с кроватью, Лила взяла его правую ногу и начала вращать сустав.
— Как часто Пит тебя переворачивает?
— Он этого не делает.
— Ты ему не позволил.
— Верно. Это унизительно.
— По правилам тебя надо переворачивать каждые два часа.
— Да, да, конечно.
— Ничего удивительного, что у тебя пролежни. Почему ты не разрешаешь людям помогать тебе? Это только вредит.
— Я привык обходиться без посторонней помощи.
— Как же, как же, настоящий мужчина, во всем полагающийся только на себя.
— А что в этом плохого?
— Учитывая обстоятельства, это просто глупо и не приносит пользы. Но, — поспешила добавить Лила, видя, что Кавано собирается возражать, — если ты хочешь все делать сам, тогда ты должен научиться сам поворачиваться в кровати. — Увидев его интерес, она объяснила:
— Вот тут-то тебе и поможет трапеция. Если ты умеешь ею пользоваться, я предлагаю тебе попрактиковаться, когда никого не будет рядом. Чувствуешь что-нибудь?
— Нет.
Лила обошла кровать и принялась за вторую ногу.
— Хочешь поговорить об этом?
— О чем?
— О несчастном случае.
— Нет.
— Мне очень жаль твоих друзей.
— Мне тоже, — спокойно ответил Адам, закрывая глаза. — Но, возможно, им повезло больше, чем мне.
— Какая чушь! Неужели ты на самом деле думаешь, что лучше было бы умереть?
— Да, — резко ответил Кавано. — Это куда лучше, чем остаться никчемным чурбаном до конца дней.
— А кто говорит, что ты таким останешься? Твой позвоночник избежал переломов. Я знаю людей, которые его даже ломали, но сейчас их никто бы не назвал никчемными чурбанами. Они работают, имеют семью. Все зависит от твоего собственного отношения.
— За эту лекцию мне придется заплатить?
— Нет, она предназначена специально для ничего не понимающих глупцов, закосневших в своем упрямстве. У тебя очень хорошие перспективы для выздоровления, хотя, возможно, до него еще далеко.
— Но это никто не может гарантировать.
Лила покачала головой и внимательно посмотрела на Адама.
— Никто из нас не может гарантированно рассчитывать на завтрашний день, Кавано. И потом, судя по тому, что мне рассказывала Элизабет, ты из породы игроков. Ты не только получаешь наслаждение от таких рискованных занятий, как альпинизм, но и обожаешь рисковать в бизнесе. Разве не ты совсем недавно купил сеть запутавшихся в долгах отелей на Северо-Западе вопреки мнению совета директоров? И разве эти отели не начали приносить прибыль?
— Мне просто повезло.
— А ты больше не чувствуешь своего везения?
— А как бы ты себя чувствовала на моем месте? — В его словах звучал неприкрытый вызов.
— Я бы считала, что мне чертовски повезло, потому что не я лежу в гробу.
Адам выругался сквозь зубы и отвернулся.
— И сколько это займет времени?
— Возможно, недели, а может быть, и месяцы.
— Я имел в виду то, что ты делаешь сейчас.
— Час.
— Проклятье.
— Тебе больно?
— Нет, но мне бы хотелось хоть что-нибудь чувствовать.
— Мне бы тоже этого хотелось, Адам.
Его голова резко повернулась на подушке, и он метнул в нее негодующий взгляд:
— Не вздумай только меня жалеть.
— Жалеть? — повторила Лила и коротко рассмеялась. — Об этом я даже и не думала. Тебе хватит собственной жалости. Ты просто переполнен ею. Моя жалость тебе ни к чему.
Она методично проделывала положенные упражнения. Ей казалось, что ум Адама существует отдельно от его тела. И он никак не может найти с ним связь. Тем, что не пострадало во время падения, Адам просто не желал пользоваться. Большую часть времени он лежал с закрытыми глазами, отвернувшись от нее и не проявляя никакого интереса к тому, что она делала. Но когда Кавано смотрел на нее, в его взгляде читалась неприкрытая враждебность.
— На сегодня достаточно, — наконец, сказала Лила. — Движения в нижней части пока еще ограничены, но это только потому, что после отъезда из больницы ногами никто не занимался. Это никак не связано с твоей травмой.
— Благодарю вас, мисс Доброе Сердце. А теперь ты, может быть, все-таки уберешься отсюда и оставишь меня в покое?
— Разумеется, я совершенно вымоталась.
— И забери с собой всю эту рухлядь. — Он кивком указал на металлическую тележку, которую еще раньше прикатил в комнату Пит.
— Что, это? — переспросила Лила с невинным видом. — Это останется. Этот тренажер понадобится нам завтра.
Она сняла с Адама полотенце и снова прикрыла его простыней. Когда Лила наклонилась, чтобы расправить ее, он схватил ее за руки. Его руки явно не потеряли ни своей гибкости, ни цепкости, ни силы.
— Ты хочешь, чтобы я что-нибудь почувствовал? — медовым голосом пропел он. — Тогда почему бы тебе не заняться теми упражнениями, которые тебе удаются лучше всего?
— Что ты имеешь в виду?
На губах Адама Кавано появилась очаровательная улыбка, разбивавшая сердца женщин по всему миру. Он подмигнул Лиле:
— Да ладно тебе, Лила. Ты такая горячая и сладкая кошечка, что я даже не сомневаюсь, что ты сумеешь придумать для меня что-нибудь приятное, какой-нибудь фокус, который даже мертвого поднимет. Почему бы тебе не сесть ко мне на колени и не посмотреть, что из этого получится?
