заняться чем-нибудь полезным?
— Мама, он заключил контракт с одной лесопромышленной компанией. Он опрыскивает сосновые леса против вредителей. Спасение лесов — полезное занятие.
Джоди не слышала слов дочери. Все свое внимание она сосредоточила на Кее.
— Жизнь не состоит из одних приключений. Жизнь — это каждодневный труд, в любые времена, хорошие или плохие, вне зависимости от твоего настроения.
— Да разве это жизнь, — отозвался Кей. — Просто дикая скучища.
— Жизнь не всегда веселье и развлечения.
— Согласен. Вот почему их следует искать. Или устраивать самому.
— Как твой отец?
— Верно. Потому что он не мог найти их дома. — Кей шел по краю пропасти. — Он искал их в других местах, с другими женщинами и в чужих кроватях.
Джоди вскочила со стула как подброшенная пружиной.
— Я не позволю, чтобы ты разводил подобную грязь за моим обеденным столом.
Кей тоже вскочил на ноги и набросился на Джоди.
— А я не позволю, чтобы ты обливала грязью моего отца.
— Отца? — повторила она с издевкой. — Какой он отец. Его месяцами не бывало дома.
Болезненное воспоминание. Сколько раз в детстве он следил, как машина отца исчезала за поворотом, и с горечью думал о том, что снова его увидит только через многие дни и месяцы.
Нет, он ей отплатит.
— Это он от тебя давал деру, а не от нас, детей.
— Кей! — предостерегла Джейнэллен.
Но Кей уже закусил удила. Прорвалась плотина, сдерживающая обиду, и он уже не контролировал потока злых слов.
— Ты за всю жизнь не сказала мне доброго слова и ни разу не приласкала меня в детстве. Ты и с отцом так обращалась! Разве ты когда-нибудь говорила с ним нормально, а не отчитывала за проступки? Разве ты с ним когда-нибудь шутила или смеялась? Одно занимало тебя — проклятая сырая нефть. Ты когда-нибудь его успокоила или утешила, когда ему становилось грустно? Обнимала и прижимала к своей груди? Правда, на такой жесткой подушке не найдешь успокоения. Все равно что обнимать бесчувственную куклу.
— Кей! — теперь уже кричала Джейнэллен. — Мама, прошу тебя, сядь. Ты выглядишь…
— Твой отец не нуждался в моей любви. Он искал ее, не скрывая, у шлюх по всему свету. С одной такой шлюхой он был в тот день, когда ты родился. — Она несколько раз с трудом вздохнула. — В моей жизни с Кларком Такеттом была одна радость. Твой брат.
— Святой Кларк, — с кривой усмешкой подхватил Кей. — Может, он и не был таким уж святым, как ты думаешь. Сегодня я беседовал о нем с его бывшей любовницей. Похоже, доктор Маллори винит Кларка в том, что он сослал всю их семью в Центральную Америку, где двоих из них убили. Она попросила меня переправить ее туда и помочь вернуть тело ее дочери. Правда, хороша штучка?
— Надеюсь, ты не согласился? — Джейнэллен с ужасом смотрела на брата.
— Почему бы и нет? Деньги есть деньги.
— У них там все еще неспокойно. Там каждый день убивают людей.
Отвечая Джейнэллен, Кей не спускал глаз с Джоди.
— Доктор Маллори считает, что мы, Такетты, обязаны для нее это сделать. В обмен на мою помощь она обещала покинуть Иден-Пасс и никогда больше сюда не возвращаться.
— Я тебе запрещаю это делать, ты меня слышишь? — Голос Джоди дрожал от гнева.
— Даже если таким способом я избавлю вас от Лары Маллори?
— Разве можно верить хотя бы одному ее слову? Не смей даже думать о том, чтобы лететь с ней в Центральную Америку!
Кей прижал руку к сердцу.
— Я очень тронут, мама, твоей заботой о моей безопасности.
— Мне наплевать на твою безопасность. Я забочусь о том, чтобы спасти остатки репутации Кларка. Если ты согласишься лететь туда с этой шлюхой, то заслуживаешь того, чтобы тебе там оторвали твою глупую голову.
Джейнэллен вскрикнула и зажала рот рукой, откинувшись на спинку стула.
— Говори, Джоди, не стесняйся! — воскликнул Кей. — Раз у тебя нет Кларка, то и мне не стоит жить на свете!
Джоди схватила зажигалку и пачку сигарет, повернулась и вышла из комнаты.
Очень, очень долго Кей стоял, держась онемевшими руками за полированную спинку стула. Костяшки пальцев побелели от напряжения, словно в любую секунду он готов был поднять тяжелый дубовый стул и швырнуть его о землю.
Он вспомнил, что рядом Джейнэллен, только когда она заговорила.
— Ты сказал… ужасную вещь. Мама так рассердилась, что не могла объяснить твою не правоту.
Он печально посмотрел на нее. Руки отпустили спинку стула и упали по бокам. Он повернулся и пошел к двери, потом остановился.
— Нет, Джейнэллен, ты ошибаешься. Она мне ничего не сказала, потому что я прав.
Лампа на ночном столике у кровати внезапно зажглась. Лара мгновенно пробудилась, повернулась к свету, потом села; сердце выскакивало у нее из груди.
— Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали?
— Я сломал замок на задней двери, — ответил Кей. — Вы забыли переменить код сигнализации.
Он смотрел на ее обнаженную грудь. Лара еще не пришла в себя после сна и не успела прикрыться одеялом. Некоторое время он молчал. Потом, чертыхнувшись, схватил халат, лежавший в ногах кровати, и бросил его Ларе.
— Оденьтесь. Нам надо кое-что обсудить.
Не говоря ни слова, слишком удивленная его появлением в спальне, Лара выполнила его приказание. Она села на краю постели.
Кей ходил взад и вперед по комнате, кусая нижнюю губу.
— Мы никогда не получим разрешения на посадку. Вы об этом думали?
— Нет. Я хочу сказать, да. — Лара все еще была как в тумане. Она отбросила волосы со лба и постаралась сосредоточиться. — Нет, мы никогда не получим такого разрешения. Я это понимаю.
— И что же?
— У меня есть карта с отмеченной частной посадочной площадкой.
— АКМ?
— Как вы сказали?
— Аэронавигационная карта мира. Специальная карта для пилотов.
— Думаю, что нет. Она выглядит как самая обычная карта.
— Все же лучше, чем ничего. Где вы ее достали?
— Мне ее прислали.
— Вы доверяете этому человеку?
— Это католический священник, отец Жеральдо. Мы подружились с ним, когда жили в Монтесангре.
— Я думал, что повстанцы казнили всех священнослужителей.
— Они убили очень многих. Но ему удалось выжить. Кей раздумывал, сидя в кресле-качалке рядом с кроватью так близко от Лары, что их колени почти касались.
— Очень похоже, что священник служит и вашим и нашим.
— Очень возможно, — согласилась Лара. — Он утверждает, что сохраняет нейтралитет.
— Одним словом, держит нос по ветру.
— Но только так он может продолжать служение Всевышнему.
— Или спасти собственную шкуру.
