Док скептически хмыкнул.
– Вы предвзяты, Док. Вы в принципе не любите репортеров, и, учитывая ваш опыт общения с прессой, вас можно понять. Но я вовсе не такая бесчувственная и бессердечная, как вы явно думаете. Меня очень заботит судьба Ронни и Сабры. И Кэтрин. И судьба нас всех.
После длинной паузы он заметил:
– Я вам верю. – Глаза его остались такими же пронизывающими, но появилось в них что-то другое: мягкое и почти нежное. – Знаете, вы держались прекрасно, – сказал он. – С Саброй. Ведь вы вполне могли меня подвести – испугаться, упасть в обморок… Что-нибудь в этом роде. Но от вас, наоборот, исходило спокойствие. И вы помогали. Спасибо.
– Пожалуйста. – Тайл негромко рассмеялась. – Но на самом деле я жутко нервничала.
– Я тоже.
– Нет, правда?
– Честное слово.
– Ни за что бы не догадалась.
– Ужасно нервничал. У меня почти нет опыта с родами. Пока учился, несколько раз ассистировал, но всегда в прекрасно оборудованной, стерильной больнице и в присутствии других врачей и сестер. Я перезабыл почти все, что тогда выучил. Так что боялся я всерьез.
Тайл некоторое время смотрела в пространство, потом перевела взгляд на него.
– Я нервничала до того момента, как увидела головку ребенка. Затем меня охватило ощущение происходящего чуда. Это было… замечательно! – Она не могла подобрать слов, чтобы описать свои чувства: уж очень они были многогранны. – Честно, Док, замечательно.
– Я понимаю, что вы хотите сказать.
И снова, наверное, уже в сотый раз они посмотрели друг другу в глаза. Наконец он сказал:
– Если мне еще когда-нибудь суждено будет присутствовать при неожиданных родах…
– Вы будет знать, кого вам надо позвать на помощь!
Тайл протянула руку, и Док пожал ее. Но он не просто закреплял этим их партнерство. Он задержал ее руку в своей, что делало пожатие чем-то очень личным, почти интимным.
За исключением того эпизода, когда Тайл приклеивала марлю к его ране на плече, а это был первый раз, когда они коснулись друг друга. Ей показалось, что ее ударило током. Внутри что-то екнуло, Тайл захотелось быстро отнять руку – или не отнимать ее никогда.
– Сделайте мне одолжение, – тихо попросил он.
Она молча кивнула.
– Я не хочу попасть в объектив камеры.
Тайл неохотно отняла руку.
– Но вы же неотъемлемая часть этой истории.
– Вы же сами сказали, что история – вторична.
– Да, но я также призналась, что это потрясающая история.
– Я не хочу попасть в объектив, – повторил он. – Помогите мне.
– Простите, Док, вряд ли. Вы уже по уши влипли в эту историю.
– Это для тех, кто находится здесь. У меня не было другого выбора. Но тем, кто снаружи, я ничего не должен, черт возьми! Тем более – развлечений за счет копания в моей личной жизни. Договорились?
– Я постараюсь. – Спрятанный в карман магнитофон внезапно показался Тайл очень тяжелым. – Но я не могу ручаться за оператора.
Док красноречиво взглянул на нее, будто просил не считать его дураком.
– Еще как можете! Вы будете всем руководить. Так постарайтесь меня не засветить.
Док встал и подошел к Сабре, а Тайл задумалась, не были ли его комплименты и это ласковое прикосновение рассчитаны на то, чтобы сломить ее оборону, – старый, как мир, способ, каким пользуются красивые мужчины. Сознательное стремление показать себя с более мягкой стороны, а не бросаться в атаку. Пряник вместо кнута, так сказать.
А потом она также подумала, что бы он сказал, если бы знал, что та видеопленка будет не единственным свидетельством, когда она начнет делать свою передачу. Его уже записали на видео, а он не имел об этом понятия…
Но тут зазвонил телефон, и она решила, что подумает об этом позже.
Когда боковая дверь фургона открылась, Кэллоуэй быстро поднялся на ноги. Первым вошел шериф Монтез, к которому Кэллоуэй с некоторых пор начал относиться с уважением. За ним следовал кривоногий, пузатый, лысый человек, от которого несло, как от пачки сигарет «Кэмел», которая торчала из нагрудного кармана его рубашки.
– Меня зовут Галли.
– Специальный агент Кэллоуэй. – Они пожали друг другу руки, и Кэллоуэй добавил: – Нам лучше поговорить снаружи. Здесь становится тесно.
Внутри фургона в данный момент находились три агента ФБР, не считая Кэллоуэя, психолог из ФБР,
