Куласски внимательно разглядывал свой изуродованный ноготь.
– Насколько я понял, вы работаете над делом Найджерии, так?
Барни постарался скрыть удивление.
– Я не уполномочен обсуждать конфиденциальные сведения о других клиентах, – отрезал он.
Куласски посмотрел ему прямо в глаза.
– Послушайте, Клюгер, если вы занимаетесь этим делом, то советую вам быстренько его бросить, ну просто с гребаной скоростью. Pronto, pronto! Ясно?
Барни нашел в пепельнице последний дюйм старой сигары, неторопливо изучил его состояние и сунул в уголок рта. Потом занялся непростым делом разжигания своего окурка.
Выдохнув ядовитое облако и широко улыбнувшись собеседнику, он вежливо поинтересовался:
– Советуете… Правда советуете?
Глаза коротышки стали колючими, будто гвозди.
– В интересах вашего агентства поступить именно так, – бесстрастно произнес он.
– Скажите-ка мне, Куласски, в чем состоит ваш интерес в деле Найджерии?
– Я и мой партнер… – Куласски указал на сидящего негра, – мы представляем агентство, работающее на очень богатого клиента, друга Сисси Найджерии, он нанял нас ее разыскать. Второсортная конкуренция занюханных лавочек вроде вашей нам ни к чему, ясно, Клюгер?
– Ну, если мы и правда второсортная лавочка, то какая от нас конкуренция?
– Не желаем, чтобы всякие любители мутили воду. Дошло, папаша?
Барни помолчал, стараясь сдержаться, потом спросил:
– Сколько существует ваше агентство, Куласски? Неделю, две? Вы что, никогда не читали Хартию нью-йоркских агентств по частным расследованиям? Вам следует ознакомиться со статьей 55, приложение о “неэксклюзивности” дел. На случай, если не читали, могу процитировать. Там говорится, что расследование любого совершенного в городе преступления не является эксклюзивной прерогативой какого-либо агентства или органа следствия, включая полицию Нью-Йорка. Другими словами так: мы работаем над этим делом, и нам насрать на вас и ваше агентство.
Куласски бросил быстрый взгляд на своего молчаливого спутника, который продолжал невозмутимо разглядывать кольца.
– Похоже, Клюгер, ты не понимаешь. В твоих интерес сах бросить это дело, о'кей?
– Это угроза, Куласски?
– Ну, если вы станете продолжать это дело, дружок, вам мало не покажется.
– Уверен, власти с удовольствием примут меры против ваших угроз, когда получат доказательства…
Впервые за все время Куласски улыбнулся. Нечто, отдаленно похожее на веселье, расползлось по физиономии, явственно не приспособленной к подобным эмоциям. Зрелище получилось жуткое.
– Ну и где же эти гребаные доказательства, Клюгер?
Барни коснулся клавиатуры, открывая файл, регистрирующий ход этой встречи. Вывел его на стенной экран и забеспокоился: кто знает, как среагирует этот Куласски, когда увидит свои угрозы увековеченными для потомства?
По экрану поплыли хлопья снега. Барни проверил файл. Какие-то неполадки. Файл оказался пуст. Запись даже не начиналась.
Барни поднял глаза.
– Так что ты там говорил насчет доказательств, Клюгер? – Куласски достал что-то из нагрудного кармана пиджака. Маленькая серебристая коробочка вроде портсигара.
Барни постарался сохранить хладнокровие. Неприятно, конечно, выглядеть дураком, но ничего. Посмотрим, кто будет смеяться последним. Он всегда делал страховочную запись каждой встречи с клиентами, но Куласски об этом знать не обязательно.
Коротышка отлепился наконец от стены.
– Если ты или твой компаньон еще раз сунете нос в дело Найджерии, то оба пожалеете, что познакомились с моей милой мордашкой.
Барни расхохотался:
– Ты, конечно, думаешь, что я от страха обделался… Разумеется, ему следовало бы знать, что чернокожий не удовлетворится ролью пассивного свидетеля этой словесной дуэли. Краешком глаза он успел заметить движение в углу комнаты, но было поздно.
Гангстер с быстротой рыси обогнул стол, ухватил Барни за шею, сдавил и вытащил детектива из кресла. В следующее мгновение Барни почувствовал, как мощные руки прижали его к стене. Ноги болтаются на весу. Губы судорожно хватают воздух.
– Мне не нравится, когда оскорбляют моего партнера, мистер Клюгер. Это невежливо.
Последовал молниеносный, как бросок кобры, удар. Барни увидел раззолоченные костяшки, почувствовал резкую боль. Негр хмыкнул и отпустил свою жертву. Барни мешком свалился на пол.
Куласски с партнером неспешно двинулись к двери. Там белый коротышка обернулся и процедил:
– Можешь считать это гонораром. А если мы узнаем, что вы крутитесь вокруг дела Найджерии, то добавим еще.
Они вышли из офиса, а Барни стал ощупывать лицо. Из носа текла кровь, но перелома, кажется, не было. Он с трудом поднялся на ноги. Колени дрожали. Барни достал платок и вытер лицо.
Ничего, он выживет, он видал кое-что похуже, куда как хуже. Тем не менее Барни был потрясен и понимал это. Он растянул разбитые губы в улыбке: эти подонки не представляют, с кем связались, если считают, что его так просто запугать.
Барни собрался с силами и вышел из офиса. Спустился с лестницы и помедлил у выхода. “Линкольн дельта” отъехал уже на полквартала и сейчас пробирался среди толп, снующих между киосками и забегаловками.
Черт подери, зачем Куласски хочет, чтобы он бросил дело Найджерии? Барни задумался: а вдруг это и есть тот самый перелом, которого он ждал?
Пожалуй, это надо отпраздновать кружечкой пива! Он вызвал из киоска Кейси. Она со страхом уставилась на заляпанную кровью рубашку.
– Эй, Барни, с тобой все о'кей?
– Все чудесно, золотко. Беги к Ольге и притащи мне украинского пшеничного, о'кей? – Он протянул ей десять долларов, разрешил оставить себе сдачу и смотрел, как она стремглав несется вдоль квартала, зажав в кулаке купюру.
– Эй, – крикнул Барни, – я буду наверху.
Сам себе улыбаясь, Барни повернулся и медленно поднялся по лестнице, возвращаясь в гостеприимное тепло офиса.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
