– Может, объяснишь, чем именно?
Она продолжала внимательно рассматривать своего спутника, его мускулистое, удивительно пропорциональное тело, таившее взрывной темперамент. Каждая клеточка его существа была наполнена неуемной энергией.
– Нет, я, пожалуй, воздержусь от комментариев, – подумав, решительно отрезала Кари.
– Да будет тебе…
– Я сказала «нет»!
– В таком случае я не скажу тебе, как сногсшибательно выглядишь ты. Я не скажу, что до сегодняшнего утра только догадывался, насколько прекрасны твои бедра, а теперь знаю это наверняка. И еще не скажу о том, что твоя попка в джинсах выглядит даже очаровательнее, чем в юбке. А также о том, как приятно смотреть на твою грудь, когда ее обтягивает майка, или чувствовать ее прикосновение к своей груди, И еще о том, насколько красивы твои волосы, освещенные солнцем, – почти так же, как и при свете свечи. А твое лицо – просто само совершенство. Но главное – то, что на нем отчетливо написаны все твои чувства и мысли, совсем как у первоклашки. Правда, это с моей стороны, наверное, уже лишнее. Такой пары колдовских глаз, как у тебя, я еще ни у кого не видел, но и об этом ты не услышишь от меня. Что же еще? Ах да, твой рот! Думаю, достаточно будет упомянуть, что уже несколько месяцев он видится мне в грезах. Кажется, ничего не пропустил.
Хантер быстро въехал на парковку и резко нажал на педаль тормоза. Вытащив ключ из замка зажигания, он вопросительно взглянул на Кари.
– Ну что скажешь?
Она с трудом сглотнула.
– Да уж, постарался на славу – перечислил все, о чем тебе вовсе не следовало говорить. Придраться не к чему.
– Нет, одну вещь все-таки забыл. – Хантер взял Кари за руку и заглянул ей в глаза. – Еще я очень рад быть рядом с тобой – вот так, как сейчас. – Он улыбнулся той неотразимой улыбкой, которая лучше всякого аргумента действовала на судей, переубеждала присяжных и покорила великое множество женских сердец, точное число которых было известно одному только всевышнему.
Теперь к этой славной когорте принадлежала и Кари, а потому ее ответная улыбка была не менее лучезарной.
– Я тоже рада…
Он задорно подмигнул.
– Список не забыла? Тогда пойдем.
Хантер привез ее в Диллон – крохотный городишко, почти целиком состоявший из домиков, которые сдавались лыжникам в пик сезона. Цены здесь, как и в любом курортном местечке, были заоблачными, но все же чуть более умеренными, чем в Брекенридже.
Бродить по длинным рядам продуктового магазина в сопровождении мужчины было для нее непривычно, даже немного неловко. Когда Кари была замужем за Томасом, все необходимые закупки делала домоправительница. Ни до замужества, ни после гибели Томаса она не ходила в магазин с мужчиной. Обычно ее экспедиции в супермаркет носили молниеносный характер: заскочила, схватила первое, что попалось под руку, и выскочила.
Хантер, судя по всему, тоже не обладал в этом деле достаточным опытом, а потому действовал, в основном полагаясь на интуицию.
– Ты эту штуку пробовала когда-нибудь? – неуверенно поинтересовался он.
– А что это?
Хантер попытался разобрать надпись на банке, но та была выполнена на каком-то непонятном языке.
– Сам не знаю. – Тем не менее он бросил банку в их тележку.
Пока Кари выбирала кочан салата, он взял апельсин, очистил его и аккуратно выбросил корки в бачок для мусора. Потом сунул дольку в рот Кари, а две съел сам.
– Надеюсь, ты заплатишь за него? – прошепелявила она, стараясь, чтобы сок не вытек у нее изо рта.
– Ясное дело, – ответил он с еще более набитым ртом. И тихо добавил, наклонясь к ее уху: – Если застукают.
Кари закашлялась.
– А я-то думала, ты всегда на стороне закона. Сажаешь в тюрьму за малейшую провинность…
– Сейчас я в отпуске, – наставительно произнес Хантер, притронувшись указательным пальцем к ее носу.
– И почему только ты предпочел прокурорскую карьеру адвокатуре? С твоим-то умом можно было заработать гораздо больше в качестве защитника. Разве не так?
– Благодарю за комплимент. – Повертев в руках пакет с суфле, он положил его обратно на полку. – Конечно, ты права. Наверное, мне вообще стоило бы уйти в бизнес, расставшись с карьерой госслужащего. Тогда мои финансовые дела точно пошли бы в гору.
– Так в чем же дело? – продолжила допытываться Кари. У нее было предчувствие, что, если сейчас ей удастся докопаться до сути, многие неясности, касающиеся Хантера, отпадут сами собой.
– Должно быть, меня испортили своей честностью мои родители. С молоком матери я впитал убеждение в том, что между плохим и хорошим есть четкая граница и каждый должен отвечать за свои поступки. Так что не уверен, что мог бы защищать в суде кого-нибудь, наверняка зная, что этот человек виновен в
