груди волновал ее так же, как и прежде. Она хотела коснуться этой отметины, приласкать. Тревор был бос, и его левую ногу покрывала сеточка мелких шрамов.
Лишь досконально рассмотрев его тело, Кайла осмелилась поднять глаза к его лицу. Он пристально смотрел на нее, и в уголках его усов притаилась улыбка.
— Ты красавица, Кайла, — произнес он, приближаясь к ней на расстояние вытянутой руки.
Она и понятия не имела, какое притягательное зрелище являет в этот момент для своего мужа. Это была женщина, написавшая те письма, женщина, проникшая в его сердце задолго до того, как он познакомился с ней. И вот она стоит перед ним обнаженная, за исключением небольшого кусочка персикового шелка на ее теле, его самая эротическая фантазия, воплотившаяся в жизнь. Протяни руку — и коснешься ее. Ее дыхание жаркой волной омывало его обнаженный торс, приподнимая волоски.
Золотистый свет лампы придавал ее силуэту особую притягательность. Волосы Кайлы отливали медью, а кожа приобрела оттенок насыщенного старинного атласа. Ее широко распахнутые глаза были бархатисто-черного оттенка и сияли ярким светом. Тревор захотел целиком раствориться в этой женщине.
Ночная сорочка плотно обнимала ее стан, подчеркивая округлость груди с помощью повязанной под нею декоративной ленты. Ее соски, проступающие сквозь тонкую ткань, искушали Тревора.
Скользя глазами по телу Кайлы, он почувствовал, как твердеет от желания его плоть. У нее была удивительно тонкая талия, особенно принимая во внимание рождение ребенка. Взгляд Тревора привлекала маленькая впадинка между ее бедер, самая суть ее женственности. Он хотел поклониться ее лону, ласкать его губами и языком.
Не в силах сдержаться, он коснулся рукой ее мягкой ложбинки, слегка надавив, и лишь тонкая ткань ночной сорочки была ему единственной преградой.
— Ты такая теплая, — возбужденно прошептал он. — Стоя здесь с тобой, я чувствую себя гораздо слабее, чем после катастрофы, когда вообще не в силах был пошевелиться. — Рука его поползла вверх по животу к груди. — Я хочу тебя настолько сильно, что это причиняет боль.
Пальцами он сжал ее сосок, и тот немедленно напрягся. Издав шипящий звук, Тревор привлек Кайлу к себе, целуя ее со всей страстностью, снедающей его изнутри. Одной рукой он обнял ее за талию, другой продолжал ласкать ей грудь.
Кайла пыталась абстрагироваться, сделать вид, что ей все равно. Она хотела бы наблюдать за происходящим с любопытством стороннего наблюдателя, но ей едва удавалось оставаться холодной, когда все ее существо омывал жар его тела. Она трепетала от прикосновения пальцев Тревора и его ласк. Кайле передалась его страстность, представляющая реальную угрозу ее намерению выключить рассудок, предаваясь акту любви чисто механически.
Сквозь тонкую ткань неглиже она ощущала жесткие волосы его груди и затвердевшие соски, а также его восставшее мужское естество, прижимающееся к ее животу. Она мечтала, чтобы он вошел в нее.
Разум и тело Кайлы развернули войну друг с другом. Разум боролся за то, чтобы держать эмоции под контролем, тело яростно протестовало, не желая становиться таким же зачерствевшим, как сердце.
Внезапно Тревор отстранился. Его движение было столь внезапным, что Кайла запрокинула голову, мгновенно попав в плен его холодного зеленого глаза.
Он схватил ее за плечи и отстранил от себя, удерживая на некотором расстоянии.
— Нет, спасибо, Кайла.
Она со страхом воззрилась на мужа. Он явно был в бешенстве. Его черные густые брови были низко опущены на глаза, а ноздри яростно трепетали с каждым вдохом.
— Нет, спасибо? — эхом повторила она. — Я не понимаю.
— Тогда позволь мне объяснить. — Он говорил натянутым тоном, очевидно, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. — Я не хочу заниматься любовью с женщиной, которая на брачное ложе восходит, как жертвенный агнец на алтарь для заклания.
Она поспешно опустила глаза, и этот жест для Тревора был равнозначен признанию.
— Ты мой муж и вправе требовать…
Он горько рассмеялся:
— Знала бы ты, как нелепо подобное замечание. Требовать что-либо — совсем не в моем стиле, Кайла. Я вовсе не собираюсь применять к моей жене тактику пещерного человека.
Он отпустил ее так неожиданно, что она налетела на прикроватную тумбочку.
— Можешь расслабиться, — язвительно произнес он. — Тебе ничего не грозит с моей стороны. Сегодня ночью ты свободна от моих посягательств. И в обозримом будущем тоже.
Кайла широко раскрыла глаза.
— Ты совершенно верно поняла меня, Кайла, — добавил он, заметив ее удивление. — Я все еще люблю тебя, и мое чувство не зависит от того, будем мы спать вместе или нет. Но предупреждаю тебя, — сказал он, указывая на нее пальцем, — что при той любви, что я к тебе испытываю, тебе будет практически невозможно не полюбить меня в ответ.
Мгновение спустя Тревор вплотную приблизился к Кайле, вплетя левую руку ей в волосы, а правой прижав ее к себе, давая таким образом понять, что он непременно овладел бы ею, если бы захотел. Он запрокинул ее голову назад, заставляя смотреть прямо себе в лицо.
— Поверь мне, — мягко сказал он, — что никто никогда не полюбит тебя так сильно, как я. Никто не будет так нежен с тобой в постели, как я. Когда я окажусь глубоко внутри тебя, а потом выйду, ты будешь явственно ощущать, что важная частичка тебя отсутствует. — Склонившись к ее груди, он потерся о нее губами. — Когда ты изгонишь призраков прошлого, что преследуют тебя, приходи ко мне, и я с радостью продемонстрирую тебе то, о чем сейчас говорил.
Отпустив ее, он развернулся на пятках и направился к двери.
— Спокойной ночи, — бросил он через плечо за секунду до того, как дверь за ним со стуком закрылась.
Глава 10
— Доброе утро!
Он произнес эти слова совсем не тем тоном, что она ожидала услышать и которого, вероятно, заслуживала.
Кайла думала, что Тревор станет угрюмым, раздражительным, злобным, даже жестоким, и уж чего она совсем не ожидала — так это того, что он будет пребывать в неподдельно хорошем расположении духа.
— Доброе утро, — отозвалась она, огибая кухонный стол, за которым он сидел, читая газету, и направляясь к стоящей на стойке кофеварке. Рядом она заметила кружку, словно поджидающую ее, и тут же налила в нее горячий ароматный кофе.
— Надеюсь, он не покажется тебе слишком крепким.
Кайла сделала глоток.
— Очень вкусно. Люблю крепкий кофе.
— Я тоже.
Она не осознавала, что Тревор подошел и встал прямо у нее за спиной, до тех пор, пока не ощутила на шее его дыхание. Она быстро повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Руки его сомкнулись у нее на талии, и он привлек Кайлу к себе и, наклонив голову, одарил поцелуем, не страстным, а очень нежным, почти невесомым.
— Как провела ночь? — поинтересовался он.
Без сна, мысленно ответила она. Когда за Тревором захлопнулась дверь, она со всего маху бросилась на широкую постель и проплакала, казалось, целую вечность. Находясь в роскошной, как на страницах журнала, спальне, которую Тревор создал для своей невесты, она мечтала о привычной обстановке своей собственной комнаты, о присутствии Аарона и родителей. Она отчаянно хотела повернуть время вспять. Она страстно хотела Ричарда.
