перламутровый оттенок. Волосы темным венком спутанных кудрей легли вокруг лица. Густые черные ресницы обрамляли аквамариновые глаза. Розовые влажные губы выглядели так, словно они готовы ко всему, что приходило на ум при виде их. И как всегда, Райли приводила в восторг эта маленькая продолговатая ямочка у нее на подбородке. Брин выглядела грешной и соблазнительной, истинным воплощением женской чувственности.
– Брин… – хрипло прошептал Райли.
Их губы соприкоснулись, разошлись, снова соприкоснулись, снова разошлись, а потом слились в поцелуе. Язык Райли несмело раздвинул ее губы и скользнул внутрь.
Брин, податливая и жаждущая, выгнулась ему навстречу и обняла его за шею. Райли не нуждался в дальнейших поощрениях. Его движения не были поспешными или грубыми, не были они и стыдливыми или робкими. Его язык вопрошал, исследовал, знакомился заново с каждым сладким дюймом ее рта.
Прошептав что-то, он принялся осыпать нежными быстрыми поцелуями ее лоб, веки, нос, щеки, но его губы неизменно возвращались к ее губам. Он легонько пощипал, захватил соблазнительную нижнюю губку и потеребил ее, осторожно прикусив зубами, а потом плавно провел языком по ее припухшим от страсти губам. Он попробовал на вкус улыбку, приподнявшую уголки ее губ. Поцелуи Райли были неистовыми и в то же время сдержанными, грубыми и нежными, нетерпеливыми и ленивыми, игривыми и страстными. И каждый раз новыми. И каждый поцелуй пробуждал воспоминания.
– У тебя такой рот, о котором я мечтал в юности, – тихо проговорил он.
– И что же в нем такого особенного?
– Все. Вкус, форма, то, как он откликается на мои поцелуи. Я его обожаю.
Он снова припал к ее губам и не отрывался до тех пор, пока им обоим хватало дыхания.
– Ты потрясающе целуешься, – прошептала Брин томно, словно его ласки вконец обессилили ее. – Каждая женщина должна хоть раз на своем веку испытать, что такое настоящий поцелуй.
– И что же это такое? – Он снова потерся губами о ее губы.
– Когда ты целуешь, то как будто занимаешься любовью.
– Похоже на сам акт?
– На сам акт. Твои поцелуи недвусмысленно заявляют, что ты мужчина, а я – женщина. Твои поцелуи никогда не бывают небрежными, они всегда тщательные. От твоих поцелуев я слабею, и одновременно они страшно возбуждают.
Райли немного приподнял голову, только чтобы посмотреть ей в глаза. Меж его бровей залегла складка, он обвел указательным пальцем покрасневшую кожу вокруг ее губ.
– Я не брит…
– Не важно. – Брин подняла руку – медленно, словно она весила тысячу фунтов, – и погладила его подбородок, потемневший от отросшей за ночь колючей щетины. – Ты стал похож на пирата. Мне всегда хотелось, чтобы мною овладел пират.
– Это еще почему? – Он медленно поглаживал тыльной стороной ладони ее шею.
– Сама не знаю. Может, моя фантазия имеет какое-то отношение к его шпаге.
Райли прервал любовную игру, чуть запрокинул голову и смерил Брин взглядом, полным откровенного желания.
– К шпаге, говоришь?
Брин утвердительно промычала и многозначительно улыбнулась.
Райли прошептал ей на ухо что-то непристойное. Брин захихикала и игриво шлепнула его по плечу. Между ними завязалась шутливая потасовка с дразнящими шлепками и легкими покусываниями, а потом их губы снова слились в горячем поцелуе, и каждый считал себя победителем.
Игра уступила место страсти. Издав хриплый стон, Райли вытянул ноги. Почувствовав его движение, Брин выпрямила колени. Они оказались совсем близко друг к другу – ступня к ступне, колено к колену, бедро к бедру. Их затопил жар, подобный кипящей огненной лаве.
– Райли, – простонала она.
– Брин, – выдохнул он.
Он впился в ее губы поцелуем, рука легла ей на поясницу. Райли притянул ее жаждущее тело к своему горячему, возбужденному члену.
В этот самый момент сквозь жалюзи в комнату пробились первые лучи солнца.
– Как мне тебя не хватало, Брин! – Брин чувствовала у себя на шее его горячее дыхание, а слова любви вливались в нее подобно живительному эликсиру. – Я так тосковал по всему этому, по тебе в моей постели, по твоей страсти. Иногда мне казалось, что я умру, если не смогу снова обнять тебя вот так. Я так тебя хотел, что готов был умереть. Без тебя я был как больной. Излечи меня, – закончил он настойчивой мольбой. – Излечи меня, Брин.
Его рука скользнула в ее трусики. Сжимая сильными теплыми пальцами упругие ягодицы, он еще теснее прижал ее к себе. Брин протиснула руку между их телами и запустила пальцы под резинку его трусов. Она почувствовала, как Райли затаил дыхание. На мгновение время словно остановилось, и только их сердца бешено стучали в унисон.
Она стянула его трусы вниз, и Райли со стоном выдохнул. Его член, упирающийся ей в бедра, был твердым, гладким и бархатистым.
Он неспешно освободил ее бедра от мягкой ткани трусиков. Брин держала ноги плотно сжатыми – во- первых, потому что знала, что Райли любит преодолевать препятствия, а во-вторых, было неимоверно приятно ощущать его ищущую руку в теплой расселине между бедер.
Повинуясь древнему, как само человечество, инстинкту, Райли перевернул Брин на спину и накрыл ее
