— Шорты-не шорты — какая разница. Главное, не шорты, главное, то, что в шортах — спросите у любой женщины! — я подмигнул. Мне нравилось его дразнить.
— Достал ты меня своими шуточками! — дернулся Рид.
— Это бесплатное приложение к выпивке! — тоном учтивого официанта сообщил я.
Бар «Луау Хат» за углом я уже навещал ранее, и мне там понравилось: отличные коктейли. Заказали джин с тоником — не лучший напиток после кофе по-ирландски, но я решил, что желудок выдержит. Рид молча слушал мой рассказ о спичечном коробке из бара «Хауоли», о разговоре с Эдди Мейзом, о милой беседе с Вирджинией, Эриком Ларсоном и Као Чоем. Я ему все рассказал, только про Улани умолчал: мои личные дела — не его собачье дело.
— Так говоришь, даже бровью не повели, когда ты сказал, чтобы они в двадцать четыре часа убрались с Гавайев? — процедил он, когда я закончил.
— Абсолютно! — заверил я.
— Между прочим, заставить их это сделать — твоя обязанность. Придумал что-нибудь?
— Пока нет, — сознался я, — но что-нибудь соображу.
— Ты побыстрее соображай. Время идет.
Но в этот момент меня мало волновали нотации Рида, поскольку нечто более существенное отвлекло внимание: какой-то обвешанный кинокамерами толстяк, толкаясь у стойки, наступил мне на ногу и явно не собирался сходить.
— Долго ты на ней собираешься стоять? — сказал я ему недобро.
— Прости, старина, — он тут же отодвинулся и ласково осклабился. — Тут теснота такая...
— Пока тебя не было, никто не жаловался, — отрезал я.
Рид в это время не очень охотно заказывал для нас еще джин. Наступало время сделать решающий ход.
— Вспомним, о чем вы говорили у меня в конторе, — начал я. — У вас жена сбежала с капитаном вашей яхты — это первое. Правильно?
— Допустим.
— На жену вам плевать, на капитана тоже — новыми обзаведетесь. Плохо то, что жена знала что-то лишнее о деле, которое вас в последнее время интересует. Это второе. Так?
— Ну, так.
— Вам стало известно, что Вирджиния с Ларсоном сейчас здесь. И вы подумали, не собрались ли они вашему делу помешать. Это третье.
— К чему ты клонишь? — нервно спросил Рид.
— Раскладываю все по полочкам.
— Возьми бумажку и распиши по пунктам.
— Не мой стиль. Тем более, что на главный вопрос ответ я могу получить только от вас: что это за дело?
Ладони Рида сжались в кулаки.
— А вот это, Бойд, тебя не касается. Твоя задача маленькая: приехать, поговорить, проследить, чтоб все было в порядке. И не больше.
— Все так, — согласился я. — И я был не против — до определенного времени. До того момента, пока не выяснилось, что прирезали некую мисс Арлингтон. И не надо мне сказки рассказывать, что тут случайность, и вам в голову не приходит, из-за чего красотку могли порешить. От нечего делать людям глотки не кроят! Так что мой интерес законный, Рид!
На длинном лице Рида ходили желваки.
— Все, что надо, ты уже услышал, Бойд.
— Как хотите, — я внимательно посмотрел ему в глаза, — только условия игры меняются, старина Эмерсон. Или вы отвечаете на все мои вопросы об этом деле, или я прощально машу вам рукой.
— Размахивать руками — дурная привычка, — щека Рида нервно дернулась. — Ты кое-что забыл. Например, аванс, который взял. Тысяча долларов, Бойд! Плюс дорожные расходы: летел-то ты сюда за мой счет. Так что будь любезен, отработай-ка эти деньги.
— Сколько стоил авиабилет? — я наморщил лоб. — Где-то шестьсот баксов?
— Да, около того. Немалые денежки, дружок.
— Немалые... — я постарался, чтобы мой тон казался максимально равнодушным.
Это было болезненное решение, но я хорошо обдумал его. Что поделаешь, бывают такие моменты в жизни, когда приходится идти против всех своих принципов, против философии, выработанной годами. Действуй, Дэнни Бойд, у тебя нет другого выхода!
Я достал из бумажника чековую книжку и выписал чек на имя Эмерсона Рида. Тысяча шестьсот долларов. Расписался и положил чек перед Ридом. Потом прихлебнул джин, машинально отметив, что не я за него платил — хоть это хорошо. Хотя, чего хорошего, Бойд, когда с такими деньгами приходится расставаться... Ладно, не ной.
— С ума сошел? — Рид с любопытством посмотрел на меня.
— Мои проблемы, — отрезал я.
— Бойд! — Рид если не рычал, то скулил — вот уж в самом деле собака! — Ну чего ты завелся? Обиделся, что я с тобой так разговаривал? Действительно, грубовато вышло. У меня погано на душе в последнее время... Утром, как про Бланш узнал, вообще, думал, инфаркт хватит. Да забери ты этот чек, посидим по-человечески...
— Я уже объяснил, что меня интересует.
— Нет! — быстро и четко ответил он.
— Чек перед вами, мистер Рид. Между нами никаких обязательств. Надеюсь, вы успеете нанять кого- нибудь другого.
— Слушай! — снова заканючил Эмерсон. — Ну не торопись, давай еще выпьем по-мужски...
— Ты для меня больше не клиент, Рид. Другом никогда не был. А с дерьмом пить, — я пожал плечами, — ну, посуди сам, зачем?
Я встал. Что-то больно уперлось мне в бок. Это был длинный объектив одной из кинокамер, которыми был обвешан тот самый толстяк. Я со всей силы врезал каблуком по его ботинку. Толстяк охнул:
— Ты мне на ногу наступил!
— Прости, друг, — ласково улыбнулся я. — Я вообще-то тебе на рожу наступить собирался.
В холле отеля за стойкой дежурной меня встретила милой улыбкой молоденькая хорошенькая брюнетка.
— Я ищу друга, — сказал я, — он тоже должен был здесь остановиться. Мистер Эмерсон Рид.
— Минутку, сэр, — она открыла книгу записей. — Да, есть. Приехал вчера днем. Блок «Оушн Тауэр», номер тысяча четыреста восемь.
— Ах, вчера днем! — я сокрушенно покачал головой. — Он не знал, что меня допоздна не будет. Бедняга напрасно стучался в дверь.
Потом я вышел на улицу и прошел к ближайшей телефонной будке. При отеле был цветочный магазин, я это знал и по справочнику нашел его телефон.
— Меня зовут Эмерсон Рид, я живу в блоке «Оушн Тауэр», мой номер тысяча четыреста восемь, — я старался говорить тихо и печально.
— Слушаю вас, мистер Рид.
— Вы слыхали о вчерашней трагедии? Зверское убийство мисс Арлингтон? — я всхлипнул.
— Я читала в газетах, сэр, — женский голос на том конце провода зазвучал смущенно.
— Я любил ее... — мой голос задрожал.
— Примите мои соболезнования, сэр.
— Вот что я хочу, — я тяжело вздохнул. — Я хочу послать цветы на похороны Бланш. Как можно больше. Самые дорогие, самые лучшие цветы. Столько цветов, сколько здесь не посылают никому. Я должен это сделать для нее...
— Конечно, сэр. Вы хотели бы выбрать цветы сами?
— Я вам верю. И не думайте о цене. Просто очень много самых красивых, самых дорогих цветов. Не волнуйтесь, все будет оплачено. А надпись на ленте вот какая: «Моей любимой. Эмерсон Рид». Чем проще,
