– Ее заклеймили каленым железом! – воскликнул Мэрфи.
– Давно? – спросил я.
– В течение последних суток. Я смогу уточнить после вскрытия. Ну так что, лейтенант?
– Ничего, – откровенно признался я. – Мне понадобится фотография этого, – и, повернувшись к Полнику, я сказал:
– Пусть ребята из лаборатории пошевелятся. Когда они закончат, доктор сможет увезти труп.
– Хорошо, лейтенант.
– Теперь пора повидать родственников. Я подожду тебя в машине.
Я вернулся к “остин-хили”, сел и закурил еще одну сигарету. Минут через пять подошел Полник.
– Все сделано, лейтенант! – объявил он гордо.
– О'кей, поехали!
Полник с трудом влез в машину и, втянув живот и задержав дыхание, даже сумел закрыть дверцу. Я завел мотор, развернулся и направил машину к дому Рэндаллов.
– Дело, наверное, несложное, лейтенант? – спросил Полник. – Все-таки грязная история. Что толкнуло такую куколку на самоубийство?
– Ты второй раз задаешь этот вопрос. Мне уже надоело!
– Прошу прощения, лейтенант, – пробормотал он, – но я не могу не думать об этом.
– Думать – несвойственный для тебя процесс. Он молчал по меньшей мере секунд тридцать.
– Держу пари, лейтенант, что вас тоже это задело, – произнес он наконец.
– Ты не совсем прав. Я скажу тебе: не ломай голову, чтобы узнать, почему она так поступила – она сделала это не сама.
– Что?
– Да. Она же не обезьяна, чтобы так карабкаться по деревьям. Ветка находится в семи метрах от земли. Ребята, которые ее сняли, вынуждены были воспользоваться лестницей. Как ты думаешь, она могла сама туда забраться?
– Если я правильно понял, она не покончила с собой? – спросил он недоверчиво.
– Конечно. Ее убили!
Глава 2
Нам открыл дворецкий. Я вошел первым.
– Лейтенант Уилер и сержант Полник из службы шерифа, – лаконично представился я.
– Меня зовут Росс. Мадам ожидает вас в салоне. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Мы пересекли громадных размеров вестибюль.
– Лейтенант, – прошептал Полник, – вы не думаете, что эта дама…
– Не делай заключений, пока мы не познакомимся с ней, – оборвал я его.
– Понимаю, – ответил он оскорбленно. – Я подумал только, что она художница или по крайней мере парикмахерша…
– Почему?
– Ну, обычно ведь говорят: “салон живописи”, “салон-парикмахерская”…
Я все еще пытался найти брешь в логическом построении Полника, когда нас ввели в гостиную.
Дворецкий, доложив о нас, исчез, закрыв за собой дверь.
– Я – Лавиния Рэндалл, – раздался величественный голос. – Пожалуйста, садитесь.
Она стояла перед окном в другом конце комнаты, повернувшись к нам спиной. Произнеся фразу, она повернулась и медленно пошла навстречу. Я не мог бы определить ее возраст – ей могло быть и пятьдесят лет, и семьдесят.
Это была высокая женщина с величавой походкой. Ее седые волосы отливали сиреневым, а лицо было шедевром макияжа. Под нарисованными карандашом бровями холодно блестели голубые глаза. У нее был изящный прямой нос и тонкие губы. Черное платье, очень простое на вид, но, безусловно, чрезвычайно дорогое, украшала нитка жемчуга.
– Пожалуйста, садитесь, – повторила она, указывая на два резных стула, которые казались настолько старинными, что едва ли могли быть удобными.
Все же мы уселись на эти стулья, когда дама в свою очередь села в мягкое кресло, хотя ее прямой стан был явно для этого не приспособлен.
– Лейтенант, я буду благодарна, если вы покончите с формальностями как можно быстрее. Это для меня ужасный удар…
– Я понимаю, миссис Рэндалл. Это вы позвонили шерифу?
Она кивнула:
– Да. Но обнаружил Алису мой сын Френсис.
