собой.
– И мне тоже.
– Его смерть сильно подкосила Отиса. – Она вытерла нос углом полотенца. – Он – гордый, знаешь, как все мужики. А по мне, я считаю, должно же и нам за наше горе что-то хорошее перепасть. Кто-нибудь пусть заплатит за то, что случилось.
Джейд подошла к ней и сжала руку.
– Спасибо вам. Я скоро дам о себе знать. И, пожалуйста, помните: никому ни слова об этом.
XXII
– Так сказать, мам?
– Что так сказать?
Грэм оторвал взгляд от спортивного журнала, который листал, лежа на животе на полу гостиной.
– У тебя это смешно получается. Большинство черных парней так говорят друг другу.
– Однажды я встретила белого человека, который все фразы начинал с «так сказать», и это так меня раздражало, что я отправила его в тюрьму.
Грэм перевернулся на спину и сел.
– Не шутишь?
– Не шучу.
Его темные волосы были взъерошены, глаза блестели. Какое-то время она не стесняясь любовалась им. Джейд все еще не могла наглядеться на него с тех пор, как неделю назад он и Кэти приехали в Пальметто. За шесть недель разлуки она очень по нему соскучилась. Это было самой долгой разлукой для них.
– Если ты мне не веришь, – сказала Джейд, – спроси мистера Берка, когда в следующий раз увидишь его. Он лучше меня знает, что этот человек находится в тюрьме.
– Мистер Берк такой классный.
– Классный?
Джейд попыталась приложить это словечко к Берку. Он работал исступленно и каждый перерыв в работе – из-за погодных условий или некачественных материалов – воспринимал как личное оскорбление. Он возвел добросовестность на уровень фанатизма. Строительство превратилось из-за него в «крестовый поход». Он был одержим фабрикой так же, как и Джейд.
– Я догадываюсь, почему ты называешь его «классным». – Джейд намеренно проговорила это равнодушным тоном.
Она не знала за Диллоном никаких пороков. В ее присутствии он никогда не бывал пьяным и не ругался. Если он и встречался с женщинами, то не в своем вагончике. Насколько она знала, он ни разу не приводил женщин на стройплощадку.
– Когда я впервые встретил его, то подумал, что он мужик – крепкий орешек, – сказал Грэм.
– Орешек?
– Он ведь почти не улыбается.
– Да, думаю, ты прав, – сказала Джейд задумчиво. Несколько раз, правда, она видела, как он улыбается, но то было выражение самоиронии.
– А в первый раз, когда ты взяла меня на стройплощадку, он накричал на меня, когда я забрался на бульдозер.
За короткое время, что он был в Пальметто, Грэм уже трижды побывал с ней на стройплощадке. Он был в восторге от этого. Но сейчас у нее возникли сомнения: возможно, именно Диллон, а не котлован так привлекал Грэма.
– А я рада, что Диллон накричал на тебя. Не дело играть с подобными машинами. Это опасно.
– То же самое утверждает мистер Берк. Он сказал, что у людей, которые заигрывают с опасностью, вместо мозгов – дерьмо.
– Грэм!
– Это он так говорит, мам, а не я. Я только тебе рассказываю, как все было.
– Какие еще приятные выражения ты позаимствовал у мистера Берка?
Грэм хихикнул.
– Мне кажется, что он любит меня, но вся его любовь исчезла, когда он увидел, как я и Ленер взбираемся на кучу гравия.
– Ленер?
– Его собака. Так он зовет ее. Короче, я взбираюсь на кучу, словно скалолаз на вершину горы, как вдруг из вагончика выбегает мистер Берк и кричит, чтобы я слез к черту оттуда. Вот что он сказал, мам. Затем он схватил меня и долго тряс, спрашивая, есть ли у меня хоть капля ума и знаю ли я, что ребята часто гибнут, когда их засыпает гравием. Я ответил ему, что уже не ребенок, Тогда он сказал: «Но ты и не взрослый. И пока ты здесь, будешь делать, что я скажу». Он был жутко напуган, потому что, когда он говорил так спокойно и зло, то под его усами не видно было, как двигаются губы, понимаешь?
– Да, понимаю. – Джейд еще не видела, как Диллон выходит из себя. Но как и Грэм, часто ловила себя на том, что наблюдает за его губами и усами, стараясь уловить их движение.
– Он тебя не обидел?
