и тронул пальцами руку Донны Ди.
– Что ж, такие дела…
– Нет! – Ее маленькое, заострившееся личико скривилось в попытке сдержать слезы. – Это новое средство против отторжения должно подействовать.
– Ты слышала, что он сказал, Донна Ди.
– Он сказал, что это лекарство еще экспериментальное, и он не надеется. Я слышала каждое слово. Это не значит, что я этому верю. Я отказываюсь этому верить.
– У тебя всегда была манера не верить в то, во что ты не хотела верить.
Хатч утомленно закрыл глаза.
– Что ты имеешь в виду?
Он лежал, не отвечая. Она дернула его за руку:
– Хатч?
Он открыл глаза. Было заметно, что это потребовало от него усилий. Тусклым голосом Хатч произнес:
– Ты никогда не хотела верить тому, что в действительности произошло с Джейд.
– С Джейд?
– Мы изнасиловали ее, Донна Ди. Именно так, как она говорила.
Донна Ди попыталась вырвать руку, но он удержал ее с силой, поразительной для умирающего человека. Она отчаянно попробовала сменить тему разговора:
– У тебя есть более важные причины для беспокойства, чем то, что случилось пятнадцать лет назад, Хатч.
– Мне есть о чем беспокоиться целую вечность, когда я буду гореть в аду. Я изнасиловал ее. И подтолкнул Гари Паркера к тому, что он покончил жизнь самоубийством.
– Хатч! Это доктор подействовал на тебя так угнетающе. Ты бредишь. А теперь помолчи!
– Перестань обманывать себя, Донна Ди. – Он дышал тяжело, с присвистом. – Я повинен в смертном грехе. Мы все виноваты.
– Джейд спровоцировала тебя на это, Хатч. Я знаю.
Из его груди вырвался долгий, страдальческий вздох.
– Ты все знаешь лучше всех.
– Может быть, она не делала это напрямую, но…
– Мой отец сказал мне на следующий день после всего, что произошло, что я должен был сожалеть об этом по-настоящему до того, а не после. Он был прав. – Хатч поднял глаза к потолку. – Я рад одному… Что я отказался от почки этого мальчика, сына Джейд.
– Почему ты так говоришь? – спросила она обиженно.
– Потому что, если он мой сын, а мне бы хотелось так думать, я бы не желал, чтобы он мне пожертвовал что-нибудь. Джейд была права, сказав тебе «нет». Никто из нас не имеет прав на ее сына. Мы все недостаточно хороши для этого.
Донна Ди ощутила укол зависти и ревности лишь от одного упоминания имени Джейд. Она схватила мужа за руку.
– Почему ты сделал это, Хатч? Это Нил заставил тебя? Может быть, была ситуация, когда теряешь контроль над собой?
– Да, Донна Ди, – пробормотал он безучастно. – То была одна из тех ситуаций, когда теряешь контроль над собой.
Она была готова скорее простить ему насилие над Джейд, чем желание обладать ею.
– И у тебя не было никакой другой причины, почему ты… взял ее?
Хатч поколебался, потом тихо ответил:
– Нет… Никаких других причин не было.
Но Донна Ди еще меньше поверила этим словам, чем вымученной улыбке…
Луч солнца коснулся лица Диллона. Но солнечный свет никогда не проникал в окно спальни его вагончика. Какое-то мгновение он не мог сообразить, где находится и почему ему так чертовски хорошо.
Он приоткрыл один глаз, увидел противомоскитную сетку и внезапно вспомнил, почему должен сегодня чувствовать себя властителем мира. Он освободил Джейд от ее демонов.
На нем не было ничего – кроме счастливой улыбки на лице и отросшей за ночь щетины. Он повернулся на другой бок с пылким желанием прижать свое тело к ее и снова вступить в схватку с демонами прошлого. Но в постели рядом с ним никого не было.
Встревоженный, он сбросил простыню и откинул полог сетки. Потом громко произнес ее имя. Только эхо откликнулось в стенах пустого дома. Диллон подошел к окну. На нем не было ни штор, ни занавесок, только жалюзи. Он выглянул во двор – от беспокойства стиснуло грудь.
Увидев ее, он испустил глубокий вздох облегчения, затем перегнулся через подоконник, чтобы насладиться зрелищем. Джейд была одета, но босиком. Солнечные лучи радугой играли в ее распущенных
