ничто мне не помогло: ни диплом колледжа, ни престижная работа, ни замужество… Я для них все равно как была, так и осталась оборванкой.
– Корни есть корни, никуда от них не денешься.
– Ты прав. И сегодня мне об этом напомнили.
– Каким образом?
Каролина откинула волосы со лба.
– Да что об этом говорить? Не стоит расстраиваться из-за мелочей.
– И все же я хочу знать.
Каролина, вздохнув, рассказала о своей встрече в супермаркете.
Услышав имена сплетниц, Ринк хмыкнул:
– Не нравится мне это… Ну и что было дальше?
– Они… долго распинались о том, как, дескать, хорошо, что теперь, после смерти Рос-ко, ты живешь со мной под одной крышей. Ну и… намекали… сам понимаешь на что.
– На то, что мы не просто живем в одном доме, да?
Она подняла на него глаза.
– В общем, да.
Ринк тихо выругался.
– Короче, эти дуры все за нас уже решили, так?
– Да.
– Значит, мы, по их мнению, нарушаем запреты, ведем непристойный образ жизни? И у нас с тобой не те отношения, какие должны быть у пасынка с мачехой?
Каролина кивнула, не в силах произнести ни слова. Они долго молчали. Слышался лишь неумолчный стрекот цикад да кваканье лягушек. Ринк и Каролина смотрели друг на друга как зачарованные, не в силах отвести взглядов. Их сердца бились в одном ритме, их дыхание слилось в одно.
– Забудь об этих облезлых кошках, Каролина. Что им еще делать, как не сплетничать? О нас или о ком- нибудь другом. Они всегда перемывают кому-нибудь косточки. Вся их жизнь в этом.
– Я это понимаю, но, Ринк, это так противно – слушать их подлые намеки. Мало ли что они еще выдумают! Скоро я буду бояться выходить на улицу, ездить по городу, заходить в магазины.
Однако и Ринк, и Каролина отдавали себе отчет в том, что в едких словах местных кумушек была большая доля правды. Даже если в своих прогнозах они и опережали ход событий.
– Было бы глупо разъезжаться до того, как огласят завещание, – вполне резонно сказал Ринк. – Это вызовет еще больше пересудов.
– Да, наверное. Начнутся разговоры о том, кто кого выгнал. Все решат, что ты меня осуждаешь.
– За то, что ты вышла замуж за моего отца?
Они вскинули друг на друга глаза. Каролина отвернулась первой и закусила губу.
– Да, – кивнула она.
– Но почему я должен тебя за это осуждать?
– Потому что я из «плохой» семьи, потому что мой отец – спившийся оборванец. – Каролина отстранилась от шероховатого ствола и отряхнула светлое платье. – И потом… у нас с Роско такая большая разница в возрасте.
На сей раз, встретившись с ней глазами, Ринк не спешил отводить взгляд.
– Знаешь, вообще-то так и есть, – прошептал он, подходя к Каролине. – Я действительно тебя за это осуждаю.
– Не надо, Ринк, – Каролина метнулась в сторону, но бежать было некуда – деревья загораживали ей путь к отступлению.
– Но почему тебя так волнуют глупые сплетни, Каролина? – вкрадчиво спросил Ринк, делая еще один шаг к ней. – Ведь твоя совесть чиста. И ничего плохого в нашем доме не происходит.
– Конечно! Поэтому мне и неприятны все эти идиотские разговоры.
Ринк придвинулся еще ближе.
– Мы не нарушаем никаких запретов.
– Да, Ринк!
– Обманщица! – прерывистым шепотом воскликнул Ринк и, взяв Каролину за подбородок, заставил поднять голову. – Ну, скажи! Поклянись, что между нами не проскакивает искра!
Каролина застонала и попыталась высвободиться из рук Ринка, но он не позволил.
– Скажи, что ты видишь во мне только сына Роско – твоего пасынка. И даже думать забыла о том дождливом дне. Скажи, чтобы я никогда больше не целовал тебя! Что тебе противны мои прикосновения. Ты можешь сказать мне все это, Каролина?
В ответ она медленно покачала головой, глядя на него испуганными глазами.
