снимки непристойными, но только не она.
Эти снимки нельзя было назвать «обнаженной натурой», они были откровенно порнографическими.
– Тебе нравится? – Он стоял так близко от нее, что она почувствовала его дыхание.
– Нормально!
Он протянул руку, перелистал несколько страниц и остановился на одной фотографии.
– Это моя самая любимая.
Она не увидела ничего такого, что могло бы выделить эту девушку на снимке. Ее соски были похожи на укусы москитов на плоской, костлявой груди. Можно было пересчитать все ребра, и волосы были мертвыми, посеченными на концах. Вуаль скрывала ее лицо, и, может быть, не без причины.
Она закрыла альбом, повернулась к нему и улыбнулась самой соблазнительной своей улыбкой. Очень медленно она сняла топ и бросила его на пол.
– Ты хотел сказать, что она была твоей любимицей до этого дня.
Он затаил дыхание, потом шумно выдохнул. Он взял ее руку и положил на грудь, чтобы она словно предлагала ему ее.
Он улыбнулся ей невероятно нежной улыбкой, какой она никогда раньше не видела.
– Ты само совершенство. Я знал, что так и будет. Ее честолюбие взмыло на небывалую высоту.
– Мы теряем время. – Она расстегнула шорты и собралась их снять, но он остановил ее:
– Нет, оставь так, только опусти пониже на бедра.
Он взял фотоаппарат и посмотрел на нее в видоискатель. Вероятно, пленка была уже в аппарате.
– Получится отличный снимок.
Он подвел ее ближе к торшеру у качалки и повернул абажур, потом сделал шаг назад и снова посмотрел в аппарат.
– Спусти шорты еще немного. Вот так. Он сделал несколько снимков.
– О леди, вы меня убиваете. – Он опустил фотоаппарат и посмотрел на нее с явным наслаждением. – Ты ведешь себя совершенно естественно. Ты наверняка снималась раньше.
– Я никогда профессионально не позировала.
– Странно. А теперь сядь на край кровати.
Он опустился на колени перед ней и помог ей принять нужную позу. Прежде чем снова взяться за аппарат, он поцеловал внутреннюю сторону ее бедра, всасывая кожу и оставляя след.
Еще час он продолжал фотографировать ее, это была сексуальная прелюдия. К тому времени, как он овладел ею, она была так возбуждена, что забыла обо всем. Потом он наполнил их бокалы и лег рядом с ней, гладя ее и повторяя, какая она красивая.
Она тогда подумала, что наконец встретила парня, который знает, как обращаться с женщиной.
Когда они допили вино, он спросил, можно ли сделать еще несколько снимков.
– Я хочу поймать этот момент, ты вся светишься.
– Чтобы у тебя были снимки до и после?
Он рассмеялся и поцеловал ее, быстро, нежно.
– Что-то в этом роде.
Он одел ее, да-да, именно одел, как она когда-то одевала своих кукол, потом отвез обратно в парк у озера, где они встретились, и проследил, чтобы она села в свою машину.
Перед тем как закрыть дверцу, он нагнулся к ней, поцеловал и шепнул:
– Я люблю тебя.
Вот это да! Это ее совершенно сбило с толку. Сотня парней говорили ей, что любят, но в большинстве случаев до того, как залезть к ней в трусы. Очень редко она слышала подобные признания на обратном пути.
Никто не говорил ей о своей любви так мягко, с такой нежностью, с таким значением. Он даже поцеловал ее ладонь, прежде чем отпустить. Это было чудесно, очень по-джентльменски.
После того первого вечера они встречались еще несколько раз. И все было хорошо. Но потом он начал придираться. Где она была накануне вечером? С кем она была? Он ждал несколько часов, а она так и не пришла. Когда он снова ее увидит?
Его ревность убивала всю радость от встреч с ним. Ушла новизна, все стало привычным. Его фотографии не восхищали ее, а казались пошлыми. Пришла пора положить конец их отношениям.
Возможно, он и сам почувствовал, что она решила порвать с ним, потому что вечер начался плохо. Они сразу же поссорились.
Он напугал ее тем, что связал и оставил связанной на несколько часов. А если эта дыра загорится? А если налетит торнадо или случится что-нибудь еще?
Надо как-то выбраться из квартиры. И чем скорее, тем лучше.
Перед тем как уйти, он включил радио и поймал программу Пэрис Гибсон. Это немного скрасило ей одиночество. Она не чувствовала себя такой потерянной в полной темноте.
