– Стейси, дорогая, куда ты?
– По делу.
– Мы с радостью выполним все твои поручения. Для этого мы и пришли.
– Я признательна вам, но этим делом я должна заняться сама.
– Что же нам говорить людям, которые приходят навестить тебя? – озабоченно спросила одна из подруг, провожая ее до порога.
Стейси повернулась к ней и спокойно сказала:
– Говорите что хотите.
Ангус, похоже, совсем не удивился, когда в его кабинет неожиданно вошла Алекс. Сидя на кожаном диване, он массировал палец на ноге, который постоянно причинял ему боль.
– Не слышал, как вы подъехали. Я сам только что пришел из конюшни. Там у нас мерин-двухлеток заболел накостницей, только черта с два его голень болит сильнее, чем моя подагра.
– Лупе мне сказала, что вы пошли сюда.
– Хотите позавтракать? Кофе?
– Нет, спасибо, Ангус. – Гостеприимен, несмотря ни на что, подумала Алекс. – Вам удобно поговорить сейчас? Он засмеялся.
– Полагаю, как и в любое другое время, если учесть, о чем мы собираемся говорить.
Она села рядом с ним на диван. Ангус внимательно смотрел на нее своими проницательными голубыми глазами.
– Значит, Джо все разболтал, прежде чем застрелиться?
– Он не пригласил меня перед смертью в кабинет, чтобы исповедаться, если вы это имеете в виду, – ответила она, – однако мне известно о вашей с ним сделке. Как вам удалось уговорить Джуниора пойти на это, Ангус?
– В то время, – сказал он, даже не пытаясь ничего отрицать, – мальчик был абсолютно равнодушен ко всему, что с ним происходило. Смерть Седины так его потрясла, что он, наверное, уже только после свадьбы понял, что женился. И знаете, что я вам скажу? Не уверен, что он смог бы пережить те первые месяцы, если бы не внимание и забота Стейси. Я потом ни разу не пожалел о заключенной с Джо сделке.
– Ради кого вы пошли на эту сделку? Резко сменив тему, он вдруг сказал:
– Что-то у вас сегодня неважный вид. Небось, Рид ночью заездил?
Она в смущении опустила голову.
– Вам Джуниор рассказал?
– Да. – Он, морщась, натянул ботинок на больную ногу. – Не могу сказать, что меня это удивило; расстроило – да, но не удивило.
Она подняла голову.
– Почему?
– Яблочко от яблоньки. Для Седины всегда существовал только один мужчина – Рид. Бог его знает почему. Так было, и все. Химия. Наверное, это так называется сегодня.
Он опустил ногу на пол и откинулся на спинку дивана.
– Что у вас с ним?
– Больше, чем химия.
– Любите, значит, его?
– Да.
Лицо его приняло озабоченное выражение.
– Предупреждаю вас, Алекс, как отец, Рида любить не просто. Он с трудом проявляет чувства и тяжело принимает их от других. Несмотря на свой возраст, он до сих пор не может забыть обиду на мать, которая бросила его младенцем.
– Поэтому он и Седину не смог простить, когда она связалась с Элом Гейгером и родила меня?
– Вероятно. Он ведь никогда не показывал и вида, что страдает. Ходил тут как ни в чем не бывало, а у самого в сердце зияла рана величиной с Техас. Всегда скрывал чувства под эдакой бравадой: «А мне на все плевать». Но я-то видел, как он подавлен. Против вас он, ясное дело, зла не держит, но Седину он так и не простил за обман.
– А Джуниор?
– Джуниор не мог простить ей, что она любила Рида больше, чем его.
– Но ни один из них ее не убивал. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Ее убили вы, да?
Он встал и отошел к окну. Оглядел все то, что создал своими руками на пустом месте и теперь должен потерять.
В комнате несколько минут царила напряженная тишина. Наконец он сказал:
– Нет, не я. – Затем, медленно повернувшись, добавил:
