мне домой.
– А среди журналов и книг не было ничего… особенного?
– Ничего. «Форбс», «Рипорт», «Файнэнс» и, конечно, «Плейбой» – именно их обычно читают преуспевающие биржевые маклеры. В туалете валялись дешевые детективы в бумажных обложках… Хотя, знаешь, мне показалось странным, что нигде в квартире не было ни записных книжек, ни календарей, ни блокнотов для заметок. Вообще ничего вроде старых квитанций, конвертов с письмами, никакого бумажного мусора. Во всей его чертовой квартире ни одного клочка бумаги, на котором было бы что-то написано. Даже в мусорной корзине – я и туда заглянула.
– Действительно, странно для берлоги холостяка…
– Да нет, Джем вообще-то аккуратен. То есть я хотела сказать – он любит порядок больше, чем любой из известных мне мужчин. Однажды он пригласил меня и Джиллиан на ужин, и я была поражена идеальным порядком в его квартире. Джем умеет и любит готовить, но даже на кухне была абсолютная чистота. Это была даже не кухня, а какая-то образцово-показательная лаборатория. Впрочем, тогда я подумала, что он специально прибрался к нашему приходу, но, похоже, он вообще так живет. – Она пожала плечами, недоумевая. – Джем никогда мне особенно не нравился. Он казался мне слишком себе на уме, слишком сдержанным… знаешь, таким, что спроста и не пукнет. Теперь, когда я узнала о нем больше, я вообще не могу понять, что привлекло к нему мою сестру.
– То есть, ты хочешь сказать, она не была в него влюблена?
– Мне кажется, Джиллиан внушила себе, что любит его, но на самом деле…
– А зачем ей понадобилось внушать себе что-то подобное?
– Честно говоря, Харт, мне не особенно удобно обсуждать интимную жизнь Джиллиан.
– Это почему?! – изумился он. – Не забывай: мы провели вместе ночь, и то, что произошло между нами, не было ни низким, ни отвратительным. Я, во всяком случае, не считаю, что Джиллиан изменила своему жениху со мной… Тем более что он, оказывается, ей вовсе не жених.
– Интересно знать, почему ты так считаешь? Может, ты просто хочешь успокоить свою совесть? Ведь если честно, то история получается не очень красивая! Ты совратил женщину, вскружил ей голову так, что она забыла о своих обязательствах перед другим мужчиной, а потом решил умыть руки… Или что там положено мыть после таких, с позволения сказать, «мимолетных увлечений»?..
– Ты не права, Мелли, – серьезно ответил Харт. – Если бы Джиллиан была по-настоящему влюблена в Хеннингса, тогда конечно… Но ведь ты сама только что сказала, что она себе это просто внушила. Кроме того, Джиллиан как-никак было тридцать пять. В таком возрасте пора научиться отвечать за свои поступки.
– Все это и так, и вместе с тем – не совсем так, – возразила Мелина. – Во-первых, если даже Джиллиан и внушила себе любовь к Хеннингсу, то ее раскаяние было настоящим, а это отнюдь не умаляет твоей вины. А во-вторых… во-вторых, как ты справедливо заметил, Джиллиан было уже тридцать пять. Через каких- нибудь пять лет ей бы исполнилось сорок… Давай смотреть правде в глаза: для большинства женщин сорок – последний рубеж, быть может – чисто психологический, но все же… После сорока женщине почти невозможно выйти замуж и создать полноценную семью, поэтому мне кажется, что Джиллиан смотрела на Джема как на свой последний шанс.
– А мне кажется – это не причина, чтобы держаться за такого, как Джем.
– Да, это не причина. Быть может, именно поэтому она и решила переспать с тобой…
Харт поперхнулся и долго молчал. Наконец он спросил:
– Скажи, ты не делилась с Джиллиан своими опасениями насчет Джема?
– Делилась, и не раз. Например, мы перемывали ему косточки, когда вместе обедали в тот последний день.
– Хотел бы я знать, о чем она тогда думала, – задумчиво сказал Харт. – Она ничего не говорила, когда вернулась? Быть может, Джиллиан о чем-то жалела, или наоборот…
Мелина усмехнулась.
– Тебе бы, конечно, хотелось, чтоб было наоборот. Нет, нет, Харт, я не собираюсь делиться с тобой чужими секретами.
– Это не чужие секреты, ведь они касаются и меня тоже!
– Все равно ты…
– …И я хочу, нет, я имею право знать, что сказала Джиллиан! Помнится, ты говорила – она прекрасно провела время. А рассказала она о том, как мы вместе пошли в душ?
– Нет, ничего такого Джиллиан не рассказывала. Наоборот – она отправилась в душ, как только вернулась домой.
– Правильно. Мы не ходили в душ вместе.
Она посмотрела на него с презрением.
– Какого черта! А-а, понимаю, это была ловушка. Ты решил проверить, как много я на самом деле знаю.
– Извини.
– Пошел ты! – Она попыталась подняться, но Харт схватил ее за руку.
– Пожалуйста, Мелли, поговори со мной. Расскажи мне о Джиллиан – что она говорила, о чем думала. Пожалуйста!..
Ему очень хотелось знать, что испытывала Джиллиан после ночи с ним, но она также почувствовала, что знать это ему было необходимо. Возможно, Харт пытался решить для себя, стоит ли ему бросить все, предоставив ей самой расследовать обстоятельства смерти сестры, или остаться с ней до конца; возможно – им двигало что-то другое. Как бы там ни было, она подумала, что Харт, пожалуй, заслуживает того, чтобы узнать о Джиллиан чуть больше, чем было ему известно до сих пор.
Но она не могла обсуждать это и одновременно смотреть на него, поэтому она рывком высвободила руку и отвернулась от Харта, устремив взгляд в потолок.
– Джиллиан сказала мне, что ты не соблазнял ее, – начала она. – На сей раз инициатором выступила она, что для нее не характерно. Как я уже говорила, из нас двоих именно Джиллиан была всегда предусмотрительна и осторожна. Но на этот раз она ничего не могла с собой поделать, хотя и боялась, что всякая инициатива с ее стороны может тебя напугать. Или даст тебе повод думать о ней хуже, чем она есть…
Она почувствовала, как он качает головой, и только потом услышала негромкое:
– Джиллиан ошиблась. Я не стал бы…
– Что ж, и на том спасибо.
Она замолчала и молчала так долго, что до Харта наконец дошло: продолжать ей не хочется, и он вынужден был спросить:
– Что еще, Мелина? Пожалуйста, продолжай. Для меня это очень важно.
Она глубоко вздохнула:
– Мужчины… могут… Хвастаться.
– Чем?
Она негромко рассмеялась.
– Всем.
– А именно?
– Ты сам знаешь. – Она искоса глянула на него, потом снова устремила взгляд в потолок. – Количеством женщин или количеством раз…
– О-о-о! Джиллиан сказала тебе, сколько раз мы… я…
– Точных цифр она не называла, но я знаю, что много.
– Я бы сказал – несколько раз.
– Пусть будет несколько.
– Ну и как, скажи, пожалуйста, она могла быть влюблена в Хеннингса?
Она снова покосилась на него:
– Не понимаю…
– Я хотел сказать – человек может оступиться, сделать что-то под влиянием момента, прихоти, возбуждения, но в таком случае он начинает об этом жалеть, раскаиваться, клясться себе, что ничего
