– Я что, уже получил повышение? Почему мне никто про это не сказал?
– Кто-нибудь тебе должен все сказать, – прошипел шериф, – Наверное, это удовольствие достанется лично мне! Ты понимаешь, что практически каждый полицейский во всех без исключения подразделениях занимался розыском Стюарта с прошлой ночи – и все это время он спокойно сидел в твоей квартире! Ты, лейтенант… – Его слова неожиданно снова превратились в бессвязное бульканье.
– Ну-ка! – вдруг воскликнул Хэммонд. – Я только что подумал и кое-что придумал!
– Слишком поздно. Она уже вышла замуж за Ари Онассиса.
– Ты не стал сдавать его полиции, – медленно произнес Хэммонд, – потому что считал, что он не убийца. Поэтому, когда мы прибыли в “Подкову”, чтобы его арестовать, и Полник выхватил пистолет, ты…
– Специально толкнул сержанта, и пуля врезалась в потолок? Дайте этому парню сигару, шериф!
Лаверс машинально сунул руку в нагрудный карман, вытащил сигару и уж было протянул ее Хэммонду, когда сообразил, что делает.
– Братец! – заорал Хэммонд, восхищаясь собственной сообразительностью. – В суде все это просто великолепно прозвучит.
– Все это означает, что твоя карьера полицейского кончилась, Уиллер, – резюмировал Лаверс. – Но для тебя это только начало всех бед.
– Согласен с вами.
– Я всегда считал его или счастливчиком, или свихнувшимся, – вставил Хэммонд. – А теперь точно знаю, что он просто спятил!
– Все, что мне надо, – это немного времени, и я раскрою это дело.
– Время! – рявкнул Лаверс. – Я позабочусь, чтобы у тебя была масса времени, Уиллер. Пять лет хватит? Если нет, я буду просто счастлив, если этот срок удлинится!
– Да мне бы хватило и пяти минут.
– Пять минут для чего?
– Продемонстрировать вам, как был убит Джонни Ландис. Лаверс в ярости уставился на меня.
– Если ты только тянешь время, Уиллер…
– Да какой мне прок от этих пяти минут? Или вас не интересует, как застрелили Джонни Ландиса?
– Ну хорошо, – твердо произнес Лаверс. – Пять минут – и ни одной секундой больше.
– Я знал, что вы внемлете голосу рассудка, шериф. Вы всегда так делаете рано или поздно, но по большей части, конечно, поздно. – Я заметил, что он опять находится на грани взрыва, поэтому торопливо добавил:
– Не пройти ли нам в ванную?
Оба они зашли в ванную, я следом за ними, осторожно взяв ключ, торчавший в замке.
Они стояли спиной к ванне. Лаверс все еще полыхал от ярости, а Хэммонд выглядел скучающим.
– Я высоко ценю ваше сотрудничество в деле восстановления обстоятельств совершения преступления.
– Он, наверное, впервые в жизни прочитал “Худого” Хэммета! – сделал вывод шериф. – Завтра он собирается купить себе жену и собаку!
– Послушайте! – резко оборвал я его. – Вы хотите это узнать или нет? Глупее вопроса я задать не мог.
– Вижу, что хотите, – быстро добавил я. – Так что давайте начнем. Надо, чтобы трое изобразили трио музыкантов, игравших в “Золотой подкове” в тот злополучный вечер, когда прикончили Джонни Ландиса.
– Ты что, хочешь, чтобы я пел? – спросил Лаверс тоном, не предвещающим ничего хорошего.
– Нет, просто изобразите игру на трубе, – извиняющимся голосом объяснил я. – Хэммонд будет Кларенсом Несбитом, играющим на контрабасе, а я буду ударником Кубой Картером.
– Мне что, изображать из себя тронутого музыканта? – проворчал Хэммонд. – Так вот?
Одной рукой он стал перебирать воображаемые струны, а другой поддерживал деку контрабаса.
– Точно! Нет, шериф, не так. Когда вы играете на трубе… – Я поднес руки ко рту и стал двигать пальцами вверх и вниз.
– А я буду колотить по барабанам. – Я начал отбивать ритм на воображаемой ударной установке.
Лаверс набрал в легкие воздух и приготовился солировать на невидимой трубе.
– Отлично у вас получается, шериф, – в восхищении отметил я. – Какой чистый и мощный звук!
– Не зли меня, Уиллер! – хрипло произнес Лаверс.
– И не думаю, – вежливо сказал я. – Ну так вот, в тот вечер они играли “Парад на пустынной улице”, так что и нам надо его изобразить. Раз, два, три!
Я напевал мелодию, и трио начало работу. Через несколько тактов я остановился.
– Ну а теперь что? – требовательно спросил Лаверс.
– Вы сбились с ритма, надо начать все сначала.
