— Я еще не закончил.
— А я больше не хочу.
— Куда ты направляешься?
— Снова работать.
— Останься со мной.
— Не хочу. — Боишься? — Что?
— Ты слышала меня.
— Конечно, не боюсь.
— Раньше боялась. Ты по-прежнему все тот же маленький испуганный кролик, Лора?
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Кого ты боишься: именно меня или вообще всех мужчин в целом?
— Я никого не боюсь. И уж конечно, не тебя.
— Вот и хорошо. Тогда ты останешься здесь со мной, пока я доем мой ленч, — ласково сказал Джеймс, отпуская ее руку. Вытянувшись на боку, он подпер щеку рукой. Продолжая жевать, он в то же время не спускал глаз с Лоры. Этот взгляд, точно так же как стальная хватка несколькими мгновениями раньше, словно парализовал ее, не позволяя сдвинуться с места. Да она и не собиралась унизить себя, отодвинувшись от Пейдена именно сейчас.
Внешне Лора казалась хладнокровной и слегка высокомерной, но внутри у нее все кипело.
— Почему ты считаешь, что я боюсь тебя? — спросила она, не удержавшись.
— Потому что либо причина в этом, либо ты просто сноб.
— Почему ты это говоришь?
— Потому что ты всегда убегала, как только я приближался.
— Ты был неприятным типом. И на мой взгляд, таковым и остался.
Это развеселило Джеймса, и он громко рассмеялся:
— Черт побери, ты мне нравишься! Всегда нравилась.
— Но ты совсем не знал меня.
— Да, но мне нравилось то немногое, что было известно. Застенчивая, благонравная маленькая мисс Лора Нолан может показать острое жало, если ее вывести из себя. — Кончиками пальцев он провел по ее руке. — Мне всегда хотелось узнать, как далеко я могу зайти с тобой.
— Ты и узнал в тот вечер, когда привез меня домой на мотоцикле. Когда я не разрешила тебе меня целовать, ты сказал, что я бесчувственная.
Взгляд Джеймса замер на ее губах.
— То было тогда. Сейчас совсем другое. — Он проник рукой в ее рукав и погладил изгиб локтя. — Что нужно, чтобы ты заполыхала?
Она отдернула руку и отодвинулась подальше, чтобы он не мог дотронуться до нее. Лора и не знала, что внутренняя поверхность локтя такая сверхчувствительная.
— Кстати, об огне, — не к месту заметила она. — Я однажды видела тебя в гонке по телевидению. Твоя машина перевернулась и загорелась.
Пейден ухмыльнулся тому, как ловко она переменила тему, но не стал это комментировать.
— Тебе придется быть более конкретной. Такое случалось несколько раз.
— У тебя были серьезные травмы?
— Никаких обширных повреждений.
— А тебе когда-нибудь было страшно?
— Нет. — Он засунул в рот еще один крекер.
— Никогда?
Он покачал головой:
— Волнение — было. Может, возбуждение, но страха — никогда. Когда тебе все равно, жить или умереть, то бояться-то особенно нечего.
Лора безмолвно смотрела на Джеймса, как бы взвешивая его искренность. Эти глаза, устремленные на нее, были требовательными и правдивыми. Он не шутил. Он действительно так думал.
— И тебе было все равно?
— Да, на протяжении нескольких лет.
— Но сейчас это тебе уже не безразлично?
— Теперь да.
У него, похоже, не было желания объяснять свои слова, и Лора не стала настаивать.
— Насколько я понимаю, ты был очень хорошим автогонщиком. Должно быть, это приносило тебе наслаждение.
— Я обожал гонки.
— С чем это можно сравнить?
— С сексом. — Джеймс усмехнулся, увидев ее удивленное выражение. Откинувшись на спину, он заложил руки за голову и, глядя в потолок, продолжал говорить: — Вся эта огромная мощь постепенно нарастает, пока все вокруг тебя не начинает дрожать. Жар. Выбросы двигателя. Трение. Затем наступает минута, то мгновений, когда должен отдать все, что в тебе есть. Тебе все равно, что там, по ту сторону от финишной черты: сейчас ты готов рискнуть чем угодно, чтобы оказаться там. Ты выжимаешь педаль газа до упора и даешь машине волю. У тебя нет выбора. Так же, как и в самый пик любовной страсти.
Когда он замолчал, тишина казалась осязаемой. Очень медленно Джеймс повернул голову и посмотрел на Лору. Ее глаза затуманились. Эти колдовские слова, произнесенные хриплым голосом, потрясли ее.
Чуть подвинувшись, он положил руку на ее бедро и слегка сжал его:
— Понимаешь, что я имею в виду?
— Думаю, да.
Одним плавным движением он вновь сел. Он был так близко. Зеленые глаза манили ее, приглашая раствориться в них.
Искушение было велико. Притягательность Джеймса Пейдена — юноши была ничем по сравнению с его нынешним магнетизмом. Лора ощущала силу его чар, когда еще была школьницей, только тогда не осознавала, что же ее притягивает в этом человеке. Теперь она понимала. Это были страсть, вожделение. Окружавшая его постоянно аура опасности, мрачное выражение его лица обещали еще непознанное наслаждение — если женщина была достаточно смела, чтобы познать его, рискнув последствиями.
Расплата за подобное безрассудство была, как правило, очень высока. Лора знала множество девушек, которые на протяжении многих лет пытались избавиться от той репутации, что помог им заработать Джеймс Пейден. Она что, совсем обезумела? Почему она сидит тут и обсуждает с таким человеком вопросы сексуального наслаждения?
С трудом сбрасывая оцепенение, Лора встала и нашла в себе силы сказать:
— Думаю, нам нужно вернуться к работе. Джеймс поднялся вместе с ней и обхватил ее запястья твердыми цепкими пальцами:
— Ты уверена? Как это там говорят: много работы и никаких удовольствий. — Его губы слегка коснулись ее щеки. — Я бы с наслаждением отдохнул с тобой.
Лора высвободила руки.
— Я думала, ты здесь, чтобы работать. Если не хочешь, можешь уходить. А я занята.
Она отвернулась, но успела все же заметить предательскую ухмылку, появившуюся на его задумчивом лице. Ее отповедь совсем не смутила Пейдена, а только позабавила.
Работа заняла у них три дня. Три дня, проведенные почти исключительно в компании друг друга. На следующее после их пикника утро Джеймс приехал с пакетами продуктов, объяснив бурно протестовавшей Лоре, что раз он собирается есть вместе с ней, то будет привозить часть продуктов.
Лора не хотела ничего делить с этим типом — ни время, ни еду, ни место. Но ничего не могла поделать с таким его поведением, как и с тем, что он старался коснуться ее, причем весьма часто.
Джеймс все время изобретал причины, чтобы любым способом дотронуться до нее. Ведь по правде говоря, просто невозможно, чтобы человек, особенно такой подвижный, как он, был настолько неуклюжим. Часто он спотыкался, как незадачливый комик. Чтобы не упасть, он крепко хватался за Лору и прижимал к себе.
