нечем стало дышать. Эмили бросилась к нему на дрожащих ногах, и они встретились в центре танцпола, когда играла быстрая музыка. Полдюжины вращающихся в танце пар вынуждены были двигаться вокруг них. Но ее это не волновало.
— Не могу поверить, что ты здесь. Почему ты здесь?! — Ей приходилось кричать, чтобы заглушить музыку.
— Я приехал за тобой.
— А как же твоя помолвка?
— Отменена. К облегчению почти всех, кого это касалось.
— Я не понимаю…
Музыка закончилась. Танцпол опустел. Гости зашушукались. Диджей подошел к микрофону:
— Кто-то заказал медленный танец для той пары, которая сейчас находится в центре зала.
Эмили подняла глаза и увидела Донну. Ее по друга победным жестом подняла бокал с джином и тоником и широко улыбнулась. Мадэни взял Эмили за руку. Без рева контрабаса музыка уже не казалась такой громкой. А может быть, ей было сейчас легче услышать Мадэни, потому что он обнимал ее, прижимая к себе.
— Я думаю, тебе следует знать, что твоя мама предлагала мне деньги, чтобы я уехала из вашей страны.
— Да. Таким способом она хотела удостовериться в том, что ты действительно любишь меня. Сумма была заманчивая, я полагаю?
Он затрясся от смеха, но Эмили решила прояснить все до конца:
— Я не взяла у нее деньги!
— Как и у меня, — подтвердил Мадэни.
— И это правильно.
Он отклонился назад, серьезно посмотрел на нее и не менее серьезно сказал:
— Нет. Это неправильно. Твой ресторан, Эмили…
— Я его открою когда-нибудь. Или не открою. Странно, но это больше не самое главное в моей жизни, хотя я все же планирую когда-нибудь это сделать.
— Может быть, сможешь открыть второй, в Кашакре?
Ей понравилось, как это звучит.
— Возможно. — Она нахмурилась. — К вопросу о твоей помолвке. По твоим словам, выходило, что соглашение с семьей Навор чуть ли не увековечено в камне.
— Именно так я и думал. А может, боясь за здоровье своего отца, просто заставил себя поверить в это. Но после того как увидел тебя в саду, я понял, что не могу потерять тебя. Я был полон решимости найти какой-то выход. — Он еще сильнее обнял ее, словно не собирался никогда отпускать. — Но мне не пришлось ничего придумывать. Как оказалось, мой отец хотел, чтобы я женился на женщине, которую люблю.
— Любовь. — Эмили улыбнулась, чувствуя, как радостно бьется ее сердце. — Это чувство, перед которым невозможно устоять.
— Что верно, то верно.
Глаза Эмили наполнились слезами.
— Ты здесь. Не могу поверить, что ты здесь.
Он перестал танцевать и вытер ее мокрые щеки.
— А где же еще мне быть, где еще я мог быть, когда я так сильно тебя люблю? — Он повернулся к толпе гостей, многие из которых откровенно глазели на них. — Я люблю Эмили! — громко воскликнул Мадэни.
Ажиотаж, который вызвало его признание, едва не заглушил музыку. Элли не обрадовалась бы, если бы перестала быть в центре внимания, особенно в день своей свадьбы. Но это теперь не имело для Эмили никакого значения.
— Я тоже тебя люблю, — сказала ему Эмили, и он снова поцеловал ее.
Когда этот поцелуй закончился, рукава ее персикового платья были помяты, а веточка цветов, украшавшая ее волосы, упала на пол.
Мадэни освободил тугой узел галстука:
— Пожалуйста, скажи мне, что тебе не надо здесь оставаться.
— Не надо, — улыбнулась Эмили. — Что мне надо… все, что мне надо… это ты!
