Он, конечно, спросит ее, как она провела вечер. И тогда она откроет ему все о Гельмуте, не забыв подчеркнуть, что у нее нет перед швейцарцем абсолютно никаких обязательств. Ривз, естественно, выразит радость и понимание. Обнимет ее, поцелует…
Джордан совершенно упустила из виду, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
— Говори же, Джордан! — Хриплый голос Ривза вывел Джордан из оцепенения, вернув к реальности. Ее испуганный взгляд остановился на разъяренном мужском лице. Его волосы были подняты ветром, в глазах горел дьявольский огонь. Весь его облик напоминал о преисподней.
Может, он полагает, что Джордан на ходу сочинит какую-нибудь маловразумительную историю о том, почему днем ее не оказалось в магазине? Нет, она скажет ему правду!
— Да, я была там, Ривз. — Такой поворот явно удивил его — даже глубокие складки по бокам рта немного разгладились. — В то время мне казалось, что нам лучше не встречаться.
— О да, конечно, понимаю, — ехидно процедил Ривз. — Выходить замуж за одного из богатейших людей в мире и одновременно заводить любовника — довольно хлопотное дело. Разговоры пойдут, то да се…
— Замолчи! — в раздражении топнула ногой Джордан. — Я ни сном ни духом не ведала, что Гельмут объявит сегодня вечером о нашей помолвке.
— Но ведь неофициально вы уже обручены?
— Нет. Не совсем так… Он…
— Ну-ну? — поощрил ее к разговору Ривз мягким и в то же время зловещим голосом, сложив на груди руки. Эта высокомерная поза в его исполнении была в высшей мере отталкивающей.
Джордан облизнула губы и попыталась убрать с лица пряди волос, которые несносный ветер все время норовил бросить ей в глаза.
— Послушай, Ривз. Разве ты не видишь, что я не имею ко всему этому абсолютно никакого отношения? — спросила она, махнув рукой в сторону замка, от которого они недавно отплыли.
— Ничего, скоро заимеешь. Что ж, поздравляю. Весьма впечатляющее достижение для киоскерши из штата Айова.
Джордан проглотила и эту горькую пилюлю.
— Как-то раз Гельмут зашел ко мне в магазин купить газету. Мы немного поболтали. Он был очень мил, немного игрив. Мне тогда и в голову ничего такого не пришло. Однако вечером, когда я уже закрывалась, он пришел снова и пригласил меня на чашку кофе.
— Разве ты не знала, кто он такой? — недоверчиво поинтересовался Ривз.
— Мне показалось, что я его где-то видела, — нерешительно пробормотала она, но потом, поглядев в колючие глаза Ривза, не терпящие лжи, поняла, что лучше сказать все начистоту. Впрочем, он и правду готов был вывернуть шиворот-навыворот. — Да, — сказала, как в пропасть прыгнула, Джордан, — я знала, кто он.
— Ага, понятно…
Какая-то сила, превозмогавшая даже гнев, не позволила ей изо всех сил отхлестать его по этим губам, кривившимся в ироничной ухмылочке. Подавив в себе злобу, она ровным голосом продолжила:
— После этого он несколько дней подряд приходил в мой магазин, и мы подолгу разговаривали. Как-то раз пригласил меня на ужин. Я согласилась. Мы стали встречаться чаще, а потом…
От волнения женщина захлебнулась, но Ривз тут же подбодрил ее:
— Продолжай, Джордан. Мне никогда еще не было так интересно.
— Потом он начал всерьез за мной ухаживать: подарки, цветы, дорогие побрякушки, которых я никогда не хотела и не требовала от него.
Слушатель снова цинично ухмыльнулся:
— И что же твой Гельмут получал взамен за эти «дорогие побрякушки»?
— Ничего!!! — закричала Джордан и полетела на него, потому что как раз в этот момент катер мягко ткнулся в стенку причала.
Сильные руки подхватили ее и прижали к широкой груди. Однако эти объятия были далеко не столь нежными, как прошлой ночью. Его руки уподобились стальным обручам, а лицо, склонившееся к ней, было искажено гримасой отвращения.
— И ты действительно думаешь, что я настолько туп, чтобы всерьез поверить твоим россказням? Чтобы такой богатый и галантный кавалер, как Гельмут Экхердт, и ни разу в полной мере не воспользовался своими достоинствами? — Ривз надвинулся на нее всем телом — настолько зловеще, что не могло быть никаких сомнений в эмоциях, которые им в этот момент владели. Он держался с ней оскорбительно, будто перед ним была последняя шлюха.
Джордан уперлась ему в грудь.
— Отпусти сейчас же! — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Не смей ко мне прикасаться.
К ним, деликатно потупившись, приблизился рулевой, и Ривзу не оставалось ничего иного, как выпустить ее из железных объятий. Джордан подхватила сумочку и, избегая любопытного взгляда рулевого, бросилась прочь. Уголком глаза она заметила, как Ривз перебрасывает через плечо ремень сумки с фотоаппаратом.
Едва ей удалось с помощью матроса перебраться на пристань, как Ривз, одним прыжком перемахнув через узкую полоску воды, оказался рядом и снова ухватил ее за руку.
— Я же сказала: не прикасайся ко мне, — напомнила ему Джордан, попытавшись вырвать свой локоть из его пальцев. Однако могла бы и не пытаться — силы их были неравными.
— Нет. Я обещал Гельмуту проводить тебя до самой двери, а я никогда не лгу людям в глаза. — Скрытый намек не укрылся от ее внимания, и она уже собиралась достойно парировать его колкое замечание, когда он с внезапной растерянностью спросил: — И каким же, интересно, образом мы доберемся отсюда до твоей чертовой лавки?
Даже не зная дороги, Ривз был намерен проводить ее до дома во что бы то ни стало. Самым разумным в такой ситуации было послушно идти вместе с ним. Неопределенно кивнув вперед, Джордан проинструктировала его:
— Второй поворот — налево.
Несколько кварталов они прошли в полном молчании. Вскоре улицы превратились в узкие переулки. В этом запутанном лабиринте передвигаться разрешалось только пешеходам. Джордан спотыкалась, не поспевая за его широким, решительным шагом. После банкета ее ноги, казалось, вот-вот отвалятся, однако она готова была скорее умереть, чем пожаловаться или попросить его умерить шаг.
Через некоторое время, когда последний поворот остался позади, Джордан с облегчением заметила свой магазинчик. Подойдя к двери, Ривз скинул с плеча и поставил на землю сумку с фотопринадлежностями. Не успела Джордан опомниться, как он припечатал ее к каменной стене всем своим мускулистым телом. Она была буквально распята — фотограф схватил женщину за кисти и прижал их к стене по обе стороны от ее головы.
— Хочу на прощание сказать тебе одну вещь: Джордан, ты великая актриса. Жаль, твой талант остался невостребованным. — Его голос был обманчиво мягок, теплое дыхание овевало ее похолодевшую щеку. — Ах, эти серые глаза, исполненные почти девичьей невинности. Эти искренние заверения, что я у тебя — первый, с тех пор как… — Тут он осекся и сморщился словно от невыносимой горечи. Потом запрокинул голову и крепко зажмурился. — Боже, каким нужно быть дураком! — рассмеялся Ривз, но в его смехе явственно слышалась горечь.
Затем его глаза опять уперлись в Джордан тяжелым взглядом, а губы практически вплотную приблизились к ее лицу.
— Я попался на твой крючок. Да что там крючок — я проглотил всю снасть вместе с леской и поплавком. — Зеленые глаза беспокойно рыскали по лицу женщины, ощупывая каждую его черточку. — А ты по-прежнему разыгрываешь свой спектакль, стараясь еще больше одурачить меня, — сипло выдохнул он. — Что ж, у тебя неплохо получается. Очень трогательно. Особенно слезы в этих проклятых серых глазах. Выражение невинности на лице. Дрожащие губы.
Последние слова получились скомканными, потому что его рот больно впился в ее уста. Этот жгучий поцелуй был призван ранить и унизить Джордан. Однако, не встретив с ее стороны никакого сопротивления, Ривз перешел от тактики разбоя к ласке. Почти не колеблясь, женщина приоткрыла губы, чтобы впустить его неистовый язык. Ее запястья внезапно почувствовали свободу, но она воспользовалась этим лишь для
