— Я никогда не хотел Ванессу и с ней не спал. Довольна?
— Да. Это так трудно?
Он приложил ладонь к ее губам. Затем принялся изучающе разглядывать Барри, пока она наконец не фыркнула под его пристальным взглядом.
— В чем дело?
— Я думаю, единственное, что тебя огорчает, так это то, что я все еще не отказался от своей бессмертной любви.
Она нарочито грубо, не по-женски, расхохоталась:
— Ну вот, приехали! Не тщи себя надеждой и кончай валять дурака. У тебя это не слишком хорошо получается, Бондюрант.
— Я же с тобой, Барри, — спокойно откликнулся он. Затем протянул руку, схватил ее за пояс и потянул к себе. — Этот дом, который ты собираешься купить, он будет большой?
— А в чем дело?
— Мне предложили работу в Департаменте юстиции. Что-то типа внештатного сотрудника. Работа многообещающая. Я буду часто заезжать в Вашингтон, а остановиться мне негде.
— Так, понятно. — Ее сердце забилось ровнее, возвратился аппетит. Причем аппетит просто зверский! — А как же Ракета, Бродяга и Док?
— Попрошу кого-нибудь присмотреть за ними и моим ранчо, пока я в отъезде. С такой работой у меня будет полно свободного времени, чтобы слетать в Вайоминг.
— Я гляжу, ты уже все распланировал.
— Планы — наполеоновские. Грэй потянул за пояс, распахивая халат, потом ласково коснулся ее руками и обнял ее за талию. Он так и ел Барри глазами.
— Ты, помнится, как-то сказала, чтобы я не смотрел на тебя как на пустое место. Ты не пустое место, Барри! Выкинь из головы весь этот эмоциональный мусор, — которым тебе забили голову в детстве. Твой отец обманывал только самого себя, для меня ты далеко не пустое место.
Грэй осторожно посадил ее к себе на колени, обнял за шею, приблизился и поцеловал, эротично скользнув языком в ее рот. Она вмиг затрепетала.
Кончиками пальцев он дотронулся до сосков, твердых и очень чувствительных. Он легонько сжимал их, ласкал ее грудь, пока она боролась с его одеждой. Когда она приняла его в себя, Грэй не выдержал и впился в сосок губами. Барри сидела на нем, делая совершенно бессовестные, страстные движения. Где она этому научилась?! Как ей удается этими плотскими ухищрениями доставить ему столько удовольствия? От кого из языческих предков передалось ей это глубинное, темное знание?
Еще никогда в жизни она не испытывала подобной гармонии — ее тело отзывалось на его малейшие движения — еще никогда ей так не хотелось доставить ему радость. Он это почувствовал.
— Ты не собираешься визжать, как в последний раз?
— Только если ты остановишься.
— Ни за что на свете, — простонал он и обхватил ее бедра.
Она задыхалась от восхитительного давления, которое нарастало где-то в глубине ее лона.
— Я… Если ты меня не остановишь… Я могу закричать!
Он поймал ее рот своим, они слились в очередном поцелуе, который прервался лишь во время кульминации. Он уткнулся ей в грудь, прислушиваясь к нежным прерывистым вздохам, которые особенно эротично звучали в темноте.
Затем она обессиленно припала к нему, уронив голову на мощное надежное плечо. Так они и лежали.
Наконец он уложил ее рядом, откинул влажные волосы с ее лица, провел указательным пальцем по щеке, одновременно касаясь большим пальцем губ.
Он никогда раньше не проявлял такой нежности, у нее на глаза навернулись слезы. Она зачарованно прошептала:
— Бондюрант…
— Ты знаешь, — откликнулся он, — только от одного твоего голоса я схожу с ума. Просто теряюсь, когда слышу тебя.
Тихонько засмеявшись, она потянулась вперед и слегка куснула его в шею.
— Это и есть заверения в том, что ты определенно испытываешь страсть ко мне?
Он не ответил, она запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Он лукаво покосился на нее, давая понять, что она не совсем верно уловила его мысль.
— Ты меня любишь? — отважилась наконец спросить Барри.
Он только молча смотрел в ответ, в его глазах читалось все без слов, главное было не утонуть в этой голубизне.
— Правда? — прошептала она.
— Ты не очень-то возбуждайся по этому поводу. Я все равно никогда не вспомню день твоего рождения, или День святого Валентина, или годовщины какие-нибудь, — охладил он ее пыл. — Я не из этих ребят типа «Сердце! Цветы!».
Она обхватила его голову руками.
— Ты не будешь меня обманывать?
— Нет. — Его тон не оставлял никаких сомнений. — Никогда.
— Ну тогда обойдусь без сердец и цветов.
— А как насчет секса?
— Секс — это хорошо.
Они снова повалились на широкую кровать и причудливо слились изгиб в изгиб. Ее прохладные гладкие ягодицы покоились на его горячих чреслах. Подбородком Грэй касался ее волос, а руками обвил все тело Барри и задержался на груди. Большой палец блуждал вокруг сосков. Она нежно коснулась губами его руки, того самого места со следами зубов, которые она оставила несколько недель назад.
Ее уже одолевала дремота. Потом, перед тем как уснуть, она снова позвала его.
— Мм?
— Хочешь посмеяться? — Он ничего не ответил, но по его реакции она поняла, что он слушает. — Я была влюблена в своего отца. Безнадежно.
Нежно, прямо в ее волосы он прошептал:
— Я знаю.
Эпилог
На рабочем столе Барри зазвонил телефон. Она посмотрела на часы: до выхода в эфир еще пять минут. Можно успеть перекинуться парой фраз по телефону.
Наверное, это Грэй. Он часто звонил непосредственно перед эфиром и предлагал ей, например, сломать ногу — лучше его, чем свою, — как только придет домой.
В предвкушении разговора с любимым она улыбнулась и подняла трубку:
— Барри Трэвис.
— Вчера видела тебя по телевизору. Ты покрасила волосы?
Это была Чарлин Уолтере.
— Я слегка усилила оттенок, тебе понравилось?
— Нет. Лучше оставь, как было.
Барри улыбнулась. Чарлин теперь знаменита почти так же, как и она. Ее имя фигурировало практически в каждом репортаже, статье или передаче об отстранении от власти администрации Меррита. Узница тюрьмы теперь считала себя коллегой Барри.
— Как твои дела, Чарлин?
— Живот пучит. Они нас за ленчем горохом накормили.
— Весьма сочувствую. Слушай, у меня сейчас прямой эфир…
— Тебе бы не в студии сидеть, а по свежему воздуху бегать, материал собирать. Пора покончить с этим делом раз и навсегда.
Уже прошло шесть месяцев, как реабилитировали Бекки Старджис. Продолжались процессы Меррита и Армбрюстера: прокурор все еще готовил обвинительное заключение, а адвокаты-защитники пытались
