том, что она, несмотря на утрату, продолжает так же добросовестно трудиться.
Следствие еще не выяснило причину взрыва, однако Барри делала вид, что не связывает этот взрыв с ее вторжением в частную жизнь президента и его жены.
Шагая по отделу новостей, она решила на всякий случай взять с собой оператора. Впрочем, немного подумав, Барри сдержала первоначальный порыв, остановив свой выбор на обычной домашней видеокамере.
Ладно, самое главное вовремя добраться до Хайпойнта и при этом остаться незамеченной.
— Вы не узнали этот голос?
— Я же только что сказала! — раздраженно откликнулась Барри. — Нет, Грэй, не узнала.
— Не злись. — Дэйли пытался ее успокоить. — Он просто не хочет, чтобы ты ехала туда неподготовленной.
То что Дэйли взял сторону Грэя, привело Барри в дикую ярость.
— Я никого и не прошу ехать со мной! Оставайтесь здесь, мне все равно. А я хочу проверить сообщение.
— Может, это глупый розыгрыш? — спросил Дэйли.
— Нет, это не было похоже на шутку, — уверенно ответила Барри. — Не знаю, кто звонил, но, судя по голосу, человек вызывает доверие. У меня создалось впечатление, что неизвестная — женщина образованная и интеллигентная. И перепуганная. Я ей верю.
Дэйли тем не менее настаивал на своем.
— У тебя нет никаких фактов, что в этом самом Хайпойнте что-то происходит. Снова столкнешься с судьей Грином, окажешься в глупом положении и будешь всеми осмеяна.
— А что это за судья Грин? — спросил Грэй.
— Ничего, — отрезала Барри. Она красноречиво взглянула на Дэйли и махнула рукой. — Дискуссия закончена. Я уезжаю.
Барри не стала бы заезжать к Дэйли и сообщать о своих планах, если бы у нее с собой была видеокамера. Она купила ее недавно, взамен уничтоженной во время взрыва, и хранила у него. Заменив батарейки, Барри положила камеру в сумку, строго взглянула на мужчин и сказала:
— Ну что ж, пожелайте мне удачи.
От охватившего его волнения Дэйли стал задыхаться. Немного успокоившись, он повернулся к Грэю:
— Вы же морской пехотинец, придумайте что-нибудь!
— Чтобы удержать ее — и придумывать не буду. Я просто-напросто пойду вместе с ней, и, быть может, нам повезет, — ответил Грэй и сунул за пояс пистолет.
В этот момент раздался сигнал с пейджера Барри.
— Кто-то из твоих источников? — спросил Дэйли.
— Кроме тебя, только один человек знает этот номер, — ответила Барри.
Номер телефона, переданный на пейджер, был ей незнаком. Однако, набрав его, она тотчас узнала голос. Правда, его заглушал шум проезжавших машин; видимо, звонили из автомата. Без лишних слов источник передал ей сообщение и сразу же повесил трубку.
Барри задумчиво посмотрела на Грэя.
— Пойдемте, если вы со мной.
— Кто звонил? — полюбопытствовал Дэйли, провожая их до дверей. — Это по поводу Хайпойнта?
— Так, ничего интересного, — ответила Барри, однако ее улыбка свидетельствовала об обратном. — Мы позвоним тебе, как только что-нибудь разузнаем, а пока постарайся отдохнуть.
— Будьте осторожны. Лучше уж посещать вас в тюрьме, чем никогда больше не увидеть.
— Где именно в Луизиане?
— Что?
— Вы говорили, что родились в Луизиане. В каком городе? — пояснила свой вопрос Барри.
— Это маленький поселок у железной дороги, — ответил Грэй. — Вы никогда о нем не слышали.
— Я неплохо знаю географию.
— Грэди.
— Да, я действительно никогда о нем не слышала. Грэй вел машину осторожно, держа руль обеими руками. Путь их лежал на юго-запад, в Вирджинию.
За окном мелькали леса, пастбища, фермы, но никого из них это не волновало.
Это были первые слова, которыми они обменялись с тех пор, как покинули дом Дэйли. Не в силах выносить больше тягостное молчание и одолевавшие ее мрачные мысли, Барри избрала для разговора, как ей казалось, нейтральную тему.
— У вас было хорошее детство? — спросила Барри.
— Нормальное.
— Плохое?
— Я разве сказал плохое?
— Значит, хорошее?
— Оно было нормальное. Понятно?
— Не надо на меня злиться. Просто мне любопытно, откуда мог взяться такой вот мужчина, вроде вас.
— Вроде меня? — повторил он иронично. — А к какому типу мужчин я отношусь?
От неожиданности она ответила первое, что пришло ей в голову и что в действительности ей нравилось.
— Высокий.
Он с трудом сдержал улыбку.
— Ваши родители? — продолжила она.
— Двое.
— Не паясничайте, Бондюрант. Немного погодя, он сказал:
— Мои родители погибли во время торнадо.
— Очень жаль. — Она искренне сочувствовала ему. — Сколько же вам было лет?
— Девять или около того.
Барри с трудом могла представить не то, что его родители погибли во время торнадо, а то, что он когда-то был ребенком. Она не могла представить его беззаботным маленьким мальчишкой, играющим со своими сверстниками, справляющим свой день рождения, вскрывающим рождественские подарки, оставленные родителями под елкой.
— Тогда, в Вайоминге, вы сказали, что это отец научил вас управлять ранчо.
— Даже в самые тяжелые для скотоводов времена он держал стадо коров, а мать всегда ему помогала.
В голосе Грэя Барри неожиданно услышала какие-то сентиментальные нотки.
— Вы любили их. Он пожал плечами.
— Я был ребенком, а дети всегда любят своих родителей.
'Даже, если они не такие милые», — подумала Барри.
— А кто воспитывал вас после смерти родителей? — спросила она.
— Попеременно родители моего отца и моей матери. Хорошие люди были. Сейчас уже никого нет в живых.
— У вас есть братья и сестры?
— Да. Сестра до сих пор живет в Грэди. Вышла замуж за директора школы и дьякона баптистской церкви. У них четверо детей.
— Это, должно быть, здорово — иметь племянников и племянниц, которых можно баловать.
— Я их ни разу не видел.
— Как же так?
— Муж сестры считает, что я опасен.
— Вы действительно опасны?
Он повернулся к ней, насквозь пронзив взглядом.
