вечером, когда был у вас, но забыл.
Глаза Лидии быстро перебежали от Мозеса к Россу. Она увидела, как сжались его губы, а глаза стали опять холодными. Сердито он начал натягивать перчатки и пошел прочь, не глядя на нее и только пробормотав: «Привет, Мозес» посланнику, который так неудачно и не вовремя появился.
— Росс, — позвала она, но он или не слышал, или решил просто ее не замечать.
Сигарные окурки давно погасли, а кофе остыл. Воздух в офисе был спертый. Ховард Мейджорс провел рукой по набриолиненным волосам, глубоко вздохнул и расстегнул еще одну пуговицу на жилете. Он очень устал. Устал и Вэнс Джентри, но выказывал свою усталость только тем, что непрестанно ходил взад-вперед.
— Мы в тупике. — Он постучал по грязному оконному стеклу. — Где, черт возьми, они могут быть? Мейджорс вновь просмотрел бумаги на столе.
— Одному Богу известно. Никаких следов драгоценностей, несмотря на то, что у нас был платный осведомитель, занимавшийся поисками во всех магазинах. — Одна из бумаг привлекла его внимание. На первый взгляд она казалась малозначительной. — Вот отчет из Арканзаса… из Буэннтауна, куда бы черти его ни забросили. Железнодорожная станция. У нас там агент. Он видел человека, который показался ему знакомым. Агент подумал, что тот человек заметил его, и отвернулся на минуту. Когда он опять посмотрел в его сторону, того человека уже не было. Агент подождал, но он больше не появлялся.
Джентри решительно потряс головой:
— Если он собирается спустить эти драгоценности, то не оказался бы на отдаленной железнодорожной станции вроде этой. Кто купит их в таком месте? Я считаю, что он направится в большой город. Может быть, даже за границу.
Джентри становился больше помехой, чем помощником. Если пропавшую парочку можно найти, Агентство Пинкертона отыщет ее, но оно не нуждается в истеричном папаше, который постоянно мешает. Мейджорс встал и вышел из-за стола.
— Почему бы вам не отправиться на недельку домой, или на две, мистер Джентри. Если мы что-нибудь найдем…
— Нет. Я не могу вернуться без Виктории.
— Но может быть, они уже вернулись? Может быть, она уже ждет вас там?
— Я телеграфировал моему адвокату в Ноксвилле и просил его проверить это. Он съездил на ферму, но, кроме слуг, никого там не нашел. А они ни слова не слышали о ней с того дня, как Кларк с Викторией уехали, не сказав, куда направляются.
Мейджорс закурил еще одну сигару и, тщательно изучив ее горящий конец, спросил:
— Не могла ли ваша дочь взять драгоценности? Если она собралась покинуть привычную для себя обстановку, она могла забрать их в качестве подспорья в новой жизни.
— Вы не о том говорите, мистер Мейджорс. Она ни за что бы не покинула отчий дом и меня, если бы этот негодяй не склонил ее к этому. Я знаю свою дочь. Она бы этого не сделала. — Джентри сердито взглянул на детектива, сорвал с вешалки пальто и шляпу и направился к двери. — Мне кажется, что я уже потратил впустую достаточно времени.
Только он собрался открыть дверь, как кто-то распахнул ее снаружи. Вошел помощник Мейджорса.
— Прошу прощения за то, что врываюсь, мистер Мейджорс, но только что поступила эта телеграмма. Это может быть важно, и я знаю, что вы хотели бы взглянуть на нее.
— Спасибо. — Мейджорс взял телеграмму.
Как только помощник вышел, он внимательно изучил ее содержание. Затем положил телеграмму на стол, на мгновение задумался, глядя в пространство, и повернул голову.
— Это из Балтимора. Обнаружено тело молодой женщины.
— Тело? — выдохнул Джентри. Мейджорс кивнул:
— Ее нашли мертвой в номере отеля, где она жила с неким мужчиной последние несколько недель. Ее зарезали. — Мейджорс, который думал, что может вынести все, что угодно, с трудом наблюдал за гримасой, исказившей лицо Джентри. Да, он стал слаб. Пора на покой. — Тот человек исчез. Описания совпадают. Конечно, необходимо официальное опознание…
— Да. — Джентри откашлялся. — Когда мы сможем отправиться в Балтимор?
XII
Лидия развешивала выстиранное белье на веревке, которую Росс натянул между фургоном и молодым деревцем, когда прибежала Анабет вне себя от возбуждения.
— Догадайся, что сейчас появилось в городе? — Не дожидаясь ответа, она продолжала: — Фургон с торговцами-коробейниками. Там бездна самых разных товаров! И конечно, Леона Уоткинс подняла много шуму, говоря, что раз воскресенье, то ничего нельзя покупать и продавать в день, который сам Бог определил для отдыха, но мистер Грейсон сказал, что сейчас не обычное время и что люди не могут ходить в город только по субботам. А я видела собственными глазами, как Присцилла купила леденец на палочке и спрятала его в карман. А Ма сказала, чтобы ты пошла туда, она уже приглядела кусок материи, из которой для тебя выйдет хорошее платье к Четвертому июля.
Лидия подождала, пока все новости были выпалены буквально на одном дыхании. Росс, который занимался уздечкой, остановился, чтобы также выслушать рассказ. Одновременно они разразились хохотом.
Отношения между ними оставались сильно натянутыми после утренней стычки у Буэннтауна, и их смех удивил обоих. Когда они взглянули друг на друга, смех затих.
— Что ж, разве вы не собираетесь пойти туда и посмотреть, что продается? — спросила Анабет, не поверив своим глазам, когда Лидия спокойно вернулась к развешиванию белья.
— Мне ничего не нужно, — спокойно сказала Лидия.
— Но мать сказала, что этот материал лучше всего подойдет тебе, чем кому-нибудь другому, потому что это такое золотистое, и твои волосы, и… Мне кажется… да просто ты должна пойти и посмотреть все эти восхитительные вещицы.
— У меня много дел, Анабет, — терпеливо объяснила Лидия, бросив взгляд на Росса.
Он отложил уздечку и влез в фургон. Ей ничего не было нужно, и она ничего не хотела, но было бы приятно, если бы он предложил сопроводить ее к фургону торговца. Просто посмотреть.
Она уже привыкла к тому, что бесполезно ждать от него проявлений доброты. Он едва говорил с ней после того, как узнал, что Уинстон Хилл навещал ее, когда он отсутствовал. Каждую ночь он убеждался, что она и Ли легли, и только тогда устраивал свою постель под фургоном. Никто в караване этого не замечал. Многие мужчины спали снаружи, где было прохладнее.
Зато Лидия это заметила. Ей не хватало звука его дыхания здесь, рядом, в фургоне. Ей стало не хватать его присутствия. Ей стало не хватать зрелища того, как он снимал рубашку и ботинки.
— А Ма собирается купить тебе что-нибудь? — произнесла Лидия.
— Отец дал каждому по десять центов.
— Тоща поспеши истратить их, а то Присцилла Уоткинс все скупит.
Анабет засмеялась, но тут же ее настроение опять ухудшилось:
— Да, ты права. Но неужели ты не пойдешь? — Ей было так приятно первой сообщить Россу и Лидии о прибытии торговца. А теперь все было испорчено, потому что они вовсе не испытывали радости по этому поводу.
— Лучше на обратном пути загляни ко мне и покажи, что ты себе купила.
Анабет побрела прочь, шаркая ногами по пыли. Но восторг скоро вернулся к ней, и она весело побежала к реке.
— Лидия!
— Да?
Взяв за руку, он вытащил ее из-под влажного белья. Раскрыл ладонь и высыпал ей в руку несколько монет.
— Пойди, купи себе что-нибудь.
Она посмотрела на деньги, затем в фургон. Она знала, что Росс прячет деньги где-то там, но не знала, где, да это и не волновало ее. Деньги мало значили в ее жизни, потому что у нее их не было раньше, и они не имели для нее ценности. Единственная причина, по которой они стали что-то означать, было то, что их
