— А ты?
— На меня никто не обращал внимания.
— Такое отношение может травмировать.
— Так оно и было. Еле протянув два года после смерти отца, мама тоже умерла.
— Как?
Некоторое время Девон молчала, уставившись в землю. Когда она заговорила, голос ее звучал глухо, словно из-под земли:
— Сколько себя помню, мама была настоящим ипохондриком. Она постоянно жаловалась на какие-го недомогания. Из-за этого она никуда со мной не ходила; из-за того, что она чувствовала себя плохо, я не могла иметь подруг. Все в таком роде… Думаю, для нее это было единственным средством привлечь внимание отца. Во всяком случае, я быстро разгадала ее «болезни». После смерти отца болезни участились. Поскольку вся ее жизнь была посвящена ему, ей больше нечем было занять свой мозг, кроме как своими многочисленными недугами. Я же только что окончила колледж и лихорадочно искала работу, потому что ее пенсии не хватало. Честно говоря, одно упоминание о режущих и тупых болях сводило меня с ума. Насколько это было возможно, я старалась не обращать на них внимания. — Она разорвала лист персика пополам, ветер тут же подхватил половинки. — Вскоре мама стала жаловаться, что боли усилились. Чем больше она жаловалась, тем упрямее я не слышала ее. Считала, что потакать ипохондрии — только усугублять ее. — Девон так сильно прикусила губу, что она побелела. Глаза женщины вдруг наполнились слезами. Лаки взял ее за руку, пальцы их переплелись. — Однажды мама сказала, что ей стало трудно глотать. Она не могла есть. Я… я смягчилась и повела ее к врачу… — Не в силах продолжать, она высвободилась и закрыла лицо руками.
Лаки погладил ее по спине.
— Что было дальше, Девон?
Она коротко вздохнула и отняла руки от лица.
— Через две недели ее не стало. Рак желудка.
— О черт!.. Но ты ведь не знала… — мягко сказал он.
— Могла догадаться. Надо было выслушать ее Я должна была что-то сделать!
— Результат скорее всего был бы тем же, Девон. Мой отец умер от рака после многих месяцев борьбы с ним.
— Возможно, — согласилась Девон. — Но если бы я прислушалась к ней, она бы не так страдала. Я отвернулась от нее именно тогда, когда ей больше всего требовались поддержка и вера в ее силы.
— Из того, что ты мне рассказала, видно, что она первая отвернулась от тебя.
Девон молчала, и Лаки почувствовал, что разговор на эту тему закончен. Он не будет настаивать на продолжении. Хорошо уже то, что Девон ему открылась!
— Дух коллективизма — великая вещь, — вздохнула она. — Знать, что за тебя всегда вступятся, должно быть, очень здорово.
— А за тебя разве некому вступиться? — Он заглянул ей в глаза. — А твой муж?
— Он ведь сейчас не в состоянии прийти мне на помощь, правда?
— А если бы был в состоянии? Пришел бы?
Девон снова отвернулась от Лаки. На ее лице ясно отражалась борьба чувств. Тайлеру было неприятно сознавать, что именно он послужил этому причиной.
— Тебе придется рассказать ему о нас, да? — мягко спросил он.
— Да.
— Прости меня, Девон. Я надеялся избежать этого.
«Если бы я действительно этого хотел, то давно оставил бы ее в покое, — подумал Лаки с горечью. — Не стал бы просить ее приехать в Милтон-Пойнт и подтвердить мое алиби». Прежде всего он думал о себе… А что теперь? Его оправдают, а Девон всю жизнь будет страдать от последствий своего поступка.
— Когда ты собираешься увидеться с ним?
— Завтра. Не хочу, чтобы он узнал о произошедшем от посторонних. Вот почему я приняла приглашение твоей матери переночевать у вас. Раз уж я оказалась неподалеку от тюрьмы — переночую здесь, переговорю с мужем и только после этого вернусь в Даллас.
— А что ты ему скажешь?
Девон грустно покачала головой:
— Пока не знаю…
— Что ты скажешь ему обо мне?
— Как можно меньше.
— Ты скажешь ему, как мы встретились?
— Наверное, начну с этого.
— И о Малыше Элвине, и Джеке Эде, и драке?
— Наверное.
— Объяснишь ему, почему оказалась в той забегаловке?
— Да, он поймет…
— А дальше? Что ты скажешь ему про мотель?
— Не знаю, — отрезала она с нарастающим раздражением.
— Советую тебе обдумать это заранее.
Девон в волнении повернулась к мужчине:
— Посоветуй лучше, что я должна сказать? Что вообще я могу сказать? Какие слова помогут ему воспринять то, что я скажу, а? Поставь себя на его место. Он в тюрьме. Как бы ты себя вел, если бы вы поменялись ролями? Как бы ты себя чувствовал, если бы я, будучи твоей женой, переспала с другим мужчиной? По непонятным мне причинам твоя семья отнеслась ко мне очень сердечно, тогда как я заслуживаю только презрения. Я думала, что меня здесь отвергнут, как любую уличную девку. Ко мне же, наоборот, все необычайно добры. Но я не могу отплатить за внимание тем, что буду играть роль шлюхи!
— Ты не шлюха, — протянул Лаки. — Я никогда так о тебе не думал. И никогда не вел себя с тобой так. Разве пару часов назад я чуть не придушил кое-кого только за то, что он намекнул на это?
— Пока что, — сказала Девон низким дрожащим голосом, — я только раз согрешила перед мужем. Знай, Лаки, я не хочу, чтобы грехов стало больше.
— Ты уже называешь меня по имени, — пробормотал он, шагнув к ней. — Начало положено.
Девон подняла голову, глаза их встретились. Женщина прикусила нижнюю губу и прошептала:
— Мы не вправе начинать.
Сказав так, она повернулась и пошла к дому.
— Ну и дела! Чудеса продолжаются!
Услышав голос сестры, Лаки резко повернулся:
— Какого черта ты здесь делаешь?
Из-за персикового дерева вышла Сейдж.
— Значит, все-таки есть женщины, которые могут сказать «нет» Лаки Тайлеру. Моя вера в женщин восстановлена!
— Заткнись, мерзавка, — заворчал он. — И долго ты здесь стоишь?
— Достаточно долго, чтобы сердце мое затрепетало!
— Почему ты за нами шпионишь?
— Я не шпионила. Мама просила меня передать тебе, что Чейз с Таней уезжают, но я почувствовала, какого рода у вас разговор, и решила, что прерывать его невежливо.
— Значит, ты подслушивала! — Лаки быстро зашагал к дому.
Сейдж кинулась за ним.
— Бедный Лаки, — вздохнула она театрально. — Наконец-то он нашел женщину по сердцу, но у нее, оказывается, три недостатка!
— Три недостатка?
— Мозги, совесть и муж.
Лаки сердито посмотрел на сестру:
