и до кузена…
И снова Юнара попыталась вырваться из-под власти сестры. Она любила ее, но и боялась. Сила пришла к Лерене через убийство Мэддина, через принесение величайшей жертвы – после смерти Кевлерена.
Лерена не отпускала сестру.
– Останьтесь со мной, ваша светлость. Милая сестра, наша работа еще не закончена.
– Что ты хочешь этим сказать?
Печаль переполняла Лерену; Юнара мгновенно почувствовала это и все поняла.
– Позволь показать тебе, что дядя Паймер обнаружил в Ривальде.
Паймер знал, что будет дальше. С неизбежностью морского прилива приближалось великое кровопролитие. Старик пытался вспомнить, предвидел ли когда-нибудь, что все придет именно к этому. Неужели он был совершенно слеп, не ведая истории своей семьи, неизбежно и безошибочно приведшей к этому моменту?..
Боль и скорбь по невинно убиенным переполняли герцога, но другого пути он не видел. Если бы не вмешательство судьбы, то случившееся в Ривальде уже могло повториться в Хамилае.
Паймер поднялся и подошел к Ганиморо и Нетаргеру, с тревогой наблюдавшим за тем, как их хозяйки купаются в исполинской мощи Сефида. Исходящая от сестер энергия наполняла комнату, поднимая дыбом волосы, окружая металлические предметы мягким голубоватым свечением. Тело Верклоффа висело над полом, и из раны на его шее все еще капала теплая кровь.
Оба Избранных закричали от дикой боли. Паймер встал перед ними. Он хотел видеть их лица, хотел им все объяснить…
– Мне так жаль, – произнес виновато герцог. – Так жаль… Но вы слишком хорошо нас знаете. Я понял это в Ривальде. Вы слишком хорошо нас знаете…
Юнара пыталась остановить сестру, сознавая, что усилия ее напрасны, что Лерена слишком опьянена обретенной властью. Мало того, происходящее вообще выходило за границы ее понимания: объединив силы, императрица выслеживала Кевлеренов, выходила через них на Избранных, тех, кого они любили больше всего на свете, и по уже установленным каналам направляла поток Сефида.
Поток чистейшей энергии, которую не могло вместить человеческое тело.
– Это – правитель Сайенны!.. – крикнула Квенион.
Два стоявших над ней с поднятыми копьями воина неуверенно переглянулись. Услышать родную речь из уст чужестранки они явно не ожидали.
Избранная уже почти добралась до ближайшей лодки, когда эти двое выпрыгнули из темноты, напугав ее так, что она отпрянула, наткнулась на Намойю и упала, увлекая его за собой.
– Он был в плену, но сбежал, – торопливо продолжила Квенион, поднимаясь и показывая, что в руках у нее ничего нет. Ногой она подтолкнула в сторону часовых оброненный огнестрел.
– Подарок. Это их оружие. Те, кто поможет моему господину вернуться в Сайенну, получат крупное вознаграждение.
На лицах солдат отразилась напряженная работа мысли. Потом оба посмотрели на Цитадель. Вторая атака была отбита, и теперь их товарищи в панике отступали.
– Мой господин – враг киданцев, – торопливо добавила Квенион, помогая Намойе подняться.
Воины с сомнением посмотрели на Кевлерена.
– До Сайенны он может и не дожить, – заметил один, наклоняясь, чтобы поднять огнестрел.
Квенион дотронулась до дула.
– Заряжен на один выстрел. Хотите получить больше – помогите принцу.
Больше сказать ей было нечего, и девушка, не дожидаясь ответа, взяла раненого за руку и подвела к планширу ближайшего судна.
– Держитесь, ваше высочество.
Квенион помогла Намойе взяться за планшир и повернулась к часовым.
– Помогите мне, – твердым, не терпящим возражения тоном сказала она, делая ставку на то, что солдаты привыкли повиноваться приказам.
Воины перегнулись, потом посмотрели на огнестрел.
– До Сайенны путь неблизкий.
– Там вас ждет богатство, – пообещала девушка.
Они шагнули к ней. Квенион перебралась через борт и взяла Намойю за руки, а солдаты приподняли его и перебросили через планшир. Раненый застонал от боли. Избранная поскользнулась на мокрых досках и упала, ударившись плечом о банку. Намойя тоже упал, стукнувшись головой, и его безжизненное тело свалилось на девушку.
Паймер, плача, упал на колени. Ганиморо и Нетаргер умирали у него на глазах. Он хотел отвести взгляд, а еще лучше – убежать из дворца, но это было невозможно. Долг есть долг. Большая любовь предполагает большие обязательства.
Кожа вспухала волдырями, лопалась и отставала от кровоточащей плоти. Глаза растворялись в глазницах. Волосы обугливались. Жизненные силы покидали Нетаргера и Ганиморо, безжалостно высасываемые Сефидом, а то, что оставалась, опадало на землю мелкими чешуйками и уносилось вихрем.
В конце концов от Избранных остались только железные ножны и клинки, которые с лязгом упали на
