Кот, который там не был

обожала готовить. Это была пухленькая и симпатичная одинокая вдова с добрым сердцем, живым воображением и полными коленками.

– Отлично! – вскричал Квиллер столь громко, что сиамцы с тревогой повернулись к нему, даже не успев доесть.

Милдред Хенстейбл приходилась тёщей его приятелю, репортеру Роджеру Мак-Гилливрею, которого он мгновенно отыскал в закусочной Луизы.

– Как тебе моя идея, Роджер? Тем более её любовь к моим кошкам отнюдь не безответна.

– Это пойдет ей на пользу, поможет отвлечься от мыслей о прошлом, – ответил Роджер. – Она считает твой амбар чем-то уникальным, и возможность пожить в нём пару недель для неё примерно то же самое, что побывать на седьмом небе!

– Я должен задать тебе один вопрос она всё ещё пьет?

– Ну, с помощью алкоголя она оплакивала своего недостойного мужа, но с этим уже покончено. Зато теперь она слишком много ест. Всё дело в том, что она одинока. Как мне хочется, чтобы ей встретился какой-нибудь порядочный парень.

– Этим мы займемся чуть позже, Роджер… Куда ты сейчас направляешься?

– Меня послали в Кеннебек. Там в четверг в полдень Женский клуб сажает дерево в городском парке.

Случилось так, что в результате пребывания в горах Квиллер стал обладателем нескольких домотканых накидок фасона «летучая мышь», и после совещания, на котором присутствовали сотрудники газеты, одну из них он преподнёс Милдред. Разумеется, одежда свободного кроя устроила толстушку, а предложение пожить две недели в обществе квиллеровских кошек и вовсе вызвало бурный восторг.

Покончив таким простым способом с главной проблемой, Квиллер занялся другими делами. Третья и четвёртая накидки «летучая мышь» достались соответственно молодой дизайнерше, успешно помогавшей Квиллеру в деле переустройства яблочного амбара в человеческое жилье, и сотруднице «Всякой всячины», занимающейся рекламой. Дамы были в восторге. Затем вместо машины, оставленной в горах, он приобрел подержанный белый седан, поскольку никогда не тратил денег зря, покупая новые модели. Всё это время он мастерски уклонялся от встреч с Мелиндой, игнорируя напоминание, что должен пройти ежегодный медицинский осмотр, как это значилось в записях покойного доктора Галифакса Гудвинтера.

Ирма Хасселрич незамедлительно прислала экскурсантам подробное описание их маршрута вместе с информацией о погоде в Шотландии и подходящей для поездки одежде: Необходимо взять свитера и куртки, – писала она, – потому что вечера могут быть холодными, а мы будем путешествовать по продуваемым ветром местам и подниматься на вершины гор. Не забудьте легкий плащ, зонт и непромокаемую обувь. Последнее указание было подчеркнуто красным карандашом. Дальше шло: Для званых вечеров просим мужчин захватить блайзер или спортивную куртку и рубашку с галстуком, а женщинам рекомендуем иметь с собой платье и туфли на каблуках, подходящие для подобных случаев. Багаж должен ограничиваться одним чемоданом и легкой ручной кладью. Просьба соблюдать правила хорошего тона, не курить в автобусе и ресторанах, а также в гостиницах из-за опасности пожара. В конце приводился краткий словарь терминов, используемых в Хайленде и на Среднешотландской низменности:

loch – озеро;

moor – лишённая деревьев возвышенность;

glen – глухие лощины;

fen – болото;

ben – гора;

tirth – рукав реки;

burn – устье реки;

strath – широкая долина реки;

kyle – пролив;

croft – ферма;

crofter – фермер;

bothy – бараки для сельскохозяйственных рабочих;

neeps – турнепс;

tatties – картофель;

haggis – мясной пудинг;

toilet – комната отдыха;

usquebaugh – виски (в Шотландии произносится «вискай»).

Здесь же давался список рекомендуемой литературы: творения Босвелла, доктора Джонсона, сэра Вальтера Скотта и тому подобных авторов, большинство которых входило в постоянно пополняемую библиотеку Квиллера.

Тем не менее он отправился в букинистический магазин Эддингтона Смита и откопал там старый путеводитель с картой Шотландии на пожелтевшей вклейке. Владелец магазина предложил ему также «Мемуары лакея восемнадцатого века».

– Это про Шотландию, – сказал Эдд. – Она была издана в тысяча семьсот девяностом году и переиздана в тысяча девятьсот двадцать седьмом. Для книги, которой уже шестьдесят лет, она в довольно приличном состоянии.

Уже на выходе Квиллер услышал: