ОДИННАДЦАТЬ
На следующее утро никто из обитателей яблочного амбара не позволял себе никаких буйных выходок, но Коко бросал на Квиллера выразительные взгляды, словно хотел что-то ему сообщить. Во время завтрака из размороженных полуфабрикатов и кофе Квиллер, задумчиво почесывая усы кончиками пальцев, размышлял о сигналах, подаваемых Коко. Он спрашивал себя, не хочет ли тот предупредить его о появлении подозрительного типа, преследовавшего Полли? Одним из редких качеств этого кота был дар предвидения.
После завтрака Квиллер со смешанным чувством неуверенности и любопытства отправился на север и свернул на немощеный участок шоссе Скатертью дорога. Эта разбитая, покрытая гравием дорога упиралась в заброшенную шахту со сгнившим надшахтенным зданием и красными знаками, отмечающими воронки, где когда-то велась выработка. Неподалеку, на месте некогда процветающего городка Димсдейла, располагалось теперь нечто оскорбительное для глаза под названием Шантитаун.
Это были сплошные трущобы с обветшалыми хибарами, потрёпанными трейлерами, покрытыми ржавчиной машинами и полуразвалившимися курятниками, раскиданными среди клочков леса. Жившие здесь бродяги, по существу, незаконным образом заняли клингеншоеновские земли. Хотя Шантитаун считался прибежищем изгоев, здесь селились также и семьи бедняков, и вокруг неблагоустроенных домов в пыли играли дети. Все усилия округа и Клингеншоеновского фонда что-то предпринять в отношении Димсдейла никогда не приносили большого успеха. Если кому-то помогали приобрести профессию, устроиться на работу, выбраться из трущоб вместе с семьей и жить в нормальных условиях, то освободившееся жалкое жилище тотчас занимала новая семья.
Принимая всё это во внимание, Квиллер предпочёл не въезжать в джунгли Шантитауна, посчитав, что его белый автомобиль будет слишком бросаться в глаза, а стал просматривать местность в бинокль в надежде увидеть тёмно-бордовую машину. Перед отъездом он зашел в бар «Грозный пёс», движимый не столько голодом, сколько желанием убедиться, что там всё так же безрадостно, как ему помнилось. Окна были по-прежнему грязными; сиденья двух высоких табуретов у стойки бара отвалились, а кофе оправдывал свою репутацию наихудшего во всём округе. Тем не менее Квиллеру вспомнилась тёмная, тревожная ночь, когда при возвращении домой из Вест-Мидцл-Хаммока его машина перевернулась и оказалась в кювете. Повар из «Грозного пса» прислал ему тогда горячий кофе и чёрствые пончики за счёт заведения, и Квиллер был ему весьма признателен за это. Названия фирменных блюд, подаваемых в баре по четвергам, он прочёл на доске: суп, тунец и макароны с сыром. Квиллер, которому ни разу в жизни не попадалась порция макарон с сыром, не пришедшаяся ему по вкусу, полный оптимистических надежд, заказал это фирменное блюдо, но обнаружил, что макароны по своей консистенции напоминают пудинг из тапиоки. Что же касается соуса, то даже клейстер был бы, наверное, приятнее на вкус
Неудовлетворенный едой, он в несколько мрачном расположении духа вернулся в амбар, где его встретил Коко, своими прыжками напоминавший марионетку. Подобные телодвижения означали, что хозяина ждет послание на автоответчике.
Квилл, это Буши. Я сегодня развожу заказы в Пикаксе, во второй половине дня заеду к тебе. Надеюсь застать тебя дома. Есть несколько хороших фотографий.
В два часа к амбару подъехал автофургон фотографа.
– Неужели у тебя есть заказы в этом захолустье? – спросил Квиллер.
– Арчи просит у меня какие-нибудь снимки, сделанные во время «Бонни Скотс Тура», – ответил Буши. – Он желает, чтобы это были характерные шотландские ландшафты, а путешественники были сняты непременно на фоне какой-нибудь архитектурной достопримечательности. Он обещал выделить для моих снимков целый разворот.
– И у тебя есть такие?
– Конечно. Я уже раздал больше дюжины фотографий, а сейчас привёз на просмотр целую пачку и вдобавок ещё несколько снимков, не относящихся к поездке. Гдe можно их разложить?
Он привёз три жёлтые коробки чёрно-белых фотографий на глянцевой бумаге размером восемь на десять.
– Цветные я напечатаю потом, – сказал Буши. – Вот этот снимок сделан, когда у нас был ланч на Лох- Ломонд… а здесь мы ждем в Малле парома. Вот девушки на мосту у замка Эйлен Донак. А это единственный снимок всей группы у автобуса в Обана, даже я успел попасть в кадр.
– Постой-ка, – сказал Квиллер, направляясь к столу за лупой. – А не водитель ли это автобуса на заднем плане?
Буши изучил снимок в лупу:
– Точно! В тот раз он не успел отвернуться! Я могу увеличить и сделать его фотографию для полиции.
– Такую удачу надо отметить! Как насчёт шотландского виски с водой «Скуунк»?
Фотограф последовал за Квиллером к бару.
– Я вспомнил, как это произошло, Квилл. Я разместил фотоаппарат на штативе и поставил на автоспуск, чтобы попасть в кадр самому. Не увидев меня за камерой, Брюс не понял, что его фотографируют… Эй! Этот кот лижет снимки!
– Коко! Уйди! – Квиллер угрожающе хлопнул в ладоши, и Коко виновато отпрянул от фотографий.
– Наверное, ему нравится эмульсия, – предположил Буши. – Может, лучше убрать фотографии обратно в коробки?.. Кстати, – продолжил он, и теперь в голосе его было больше сомнения, чем энтузиазма, – Арчи хочет, чтобы я сфотографировал игрушечных медведей для статьи о коллекции сестер Чизем!
– Будь готов к неожиданностям!
– Знаю. Перед нашей поездкой Грейс попросила меня сфотографировать её драгоценности для страховой компании и до сих пор не заплатила!
Квиллер фыркнул в усы:
– Готов поспорить, что она морочит нам голову своими игрушечными мишками с той же самой целью.
Фотограф с мрачным видом некоторое время потягивал виски, а потом спросил:
