умны и большие любители вкусно поесть.
Амбар, лет ста от роду, имевший форму восьмиугольника, стоял на каменном фундаменте в два фута толщиной и высотой с самого Квиллера. Когда-то фургон, груженный яблоками, въезжал прямо в амбар, и бушели яблок складывались чуть ли не до верхних балок. Теперь интерьер представлял собой удивительную композицию из балконов, пандусов и деревянных перекрытий, объединенных центральной фигурой композиции – большим белым кубом. На основном этаже вокруг куба расположились три комнаты с камином в каждой. А широкий коридор, связывающий жилые помещения и подсобные, напоминал крытую беговую дорожку, по которой сиамцы могли бы пробежать стометровку в два раза быстрее, чем настоящий спринтер.
Однажды вечером в начале лета, когда Квиллер и его двое четвероногих друзей, только что вернувшись после короткого отпуска на острове Завтрак, занимались чтением – точнее, Квиллер читал котам вслух, – зазвонил телефон. Квиллер извинился и пошёл к письменному столу, на котором стоял аппарат.
– Квилл! Я получил! – кричал в трубку возбужденный голос. – Я получил работу!
– Поздравляю, Двайт! Я хочу узнать подробности. Ты где?
– В театре. У нас только что закончилось заседание правления.
– Заезжай ко мне. Ворота открыты.
Театр размещался в бывшей усадьбе Клингеншоенов на Пикаксской площади. За театром находилась огороженная стоянка, ворота которой вели в небольшой ельник, который Квиллер называл Чёрным Лесом и благодаря которому шум машин, проезжавших по Пикаксской площади, не достигал яблочного амбара. Через несколько минут автомобиль Двайта был уже перед домом Квиллера.
– Рад за тебя, – приветствовал Квиллер приятеля. – Может, отметим это?
– Только ничего горячительного, – ответил молодой человек. – Я так возбужден хорошими новостями, что спиртное просто отправит меня в космос Как я тебе в новом виде? – Он провёл рукой по гладкому подбородку. – Моё новое начальство не любит бороды. А я без неё точно голый. Вот как бы ты себя чувствовал без усов?
– Обездоленным, – признался Квиллер. Усы были для него больше чем украшение, даже больше чем эмблема, которую он обычно ставил над своей колонкой «Из-под пера Квилла».
Когда Квиллер внёс в гостиную поднос с напитками и закусками, Двайт, указывая на каминную подставку, сказал:
– У тебя утки выстроились как на параде.
– С армии не слыхал этого выражения. Ну и как тебе утки? Это манки из Орегона, ручная работа. Полли привезла их из отпуска.
– Как ей Орегон? Говорят, это очень красивый штат.
– Кажется, ей было не до местных красот, – сказал Квиллер. – Её подруга, к которой она ездила и с которой они вместе жили, когда учились в колледже, теперь проектирует жилые дома. Похоже, дамы весь отпуск только тем и занимались, что проектировали дом для Полли. Она ведь собирается поселиться недалеко от меня, за фруктовым садом.
– А я думал, она хочет остаться в своей квартире на Гудвинтер-бульваре.
– Так она и рассчитывала, когда бульвар отдавали под территорию колледжа. Она считала, что ей будет приятно жить среди студентов. Но когда стали асфальтировать сады, чтобы сделать стоянки, передумала.
– Им следовало бы построить одну большую стоянку перед бульваром.
– Очевидно. Двайт, Богу не угодно, чтобы человек шёл пешком целый квартал от своей машины. Деревенские жители живут на колесах. Только горожане, вроде нас с тобой, знают, что можно пользоваться и ногами… Но расскажи мне о своей новой работе.
Двайт Сомерс, рекламный агент из Центра, приехал в Мускаунти, заключив контракт с местным процветающим предпринимателем. К несчастью, работа вскоре накрылась, но община, которой приносили прибыль изобретательность и энергия Двайта, боялась его потерять.
– Ладно, – начал он. – Я тебе уже говорил, что на днях беседовал с представителем фирмы ПР в Локмастере? Так вот, они хотят, чтобы я открыл их филиал в Пикаксе, и у нас уже есть многообещающие клиенты. Ты знаешь Флойда Тривильена из Содаст-сити? Речь шла о промышленном городке, считавшемся захолустным и отсталым по пикаксским меркам, несмотря на большое количество жителей и процветающую экономику.
– Я ни с кем из Содаст-сити не знаком, – ответил Квиллер, – но знаю, что телефонный справочник забит Тривильенами. Сто лет назад этот вот сад составлял лишь небольшую часть фруктового сада Тривильенов.
– В общем, этот парень – президент Ламбертаунского ссудного банка, – неплохое названьице, не правда ли? – и это учреждение действительно что надо. Живёт с семьёй в большом доме с участком в Вест-Мидл- Хаммоке. Кроме того, он знаток железнодорожного дела; у него есть коллекция моделей поездов стоимостью в пол-лимона) И это ещё не все! Сейчас он занят реконструкцией паровоза и нескольких старых вагонов, которые намеревается использовать для чартерных экскурсий.
– А по каким путям он их пустит?
– Старые пути ССЛ [1] всё ещё годятся для перевозок малой скоростью. С этим всё нормально. Флойд думает предоставлять свой поезд для обедов, коктейлей, деловых встреч, свадеб, туристских прогулок – в общем, для всего на свете. Мы называем его Ламбертаунским Прогулочным Поездом. Чиновники из Содаст-сити обожают туризм, как, впрочем, и все остальные в этом округе. Они дали Флойду некоторые поблажки – помогли получить разрешение на продажу спиртного, например.
– Он что, собирается на этом заработать? – спросил Квиллер, вспоминая рухнувшие надежды бывшего работодателя Двайта.
– Ну, в данном случае для Флойда это – хобби, а может, и намеренные траты в налоговых целях. Он уже спустил кучу денег на оборудование, но, похоже, вынужден был это сделать. В таком случае почему бы и не
