– Вы часто попадали в аварии?
– Да, и только однажды спрыгнул. Я был совсем юнец, катил бесплатно, чтобы встретиться с бригадой во Флэпджеке. Мы проходили на большой скорости поворот и пошли под откос. Машинист закричал: «Прыгай!» – и я прыгнул. Кочегар тоже прыгнул. Машинист разбился.
– Ози, вам что-нибудь известно о знаменитом крушении поезда в Вайлдкэте?
– Это случилось до меня, но на сортировочной ССЛ я слыхал уйму баек. В те времена на сортировочной было восемнадцать путей и депо на двадцать боровов. – Его голос стал тише, а глаза подернулись пеленой – он мысленно перенёсся в то далёкое прошлое.
Квиллер ещё раз повторил вопрос.
– В те дни это место не называлось Вайлдкэтом. Саутфорком звалось, – начал рассказ Ози, – Поезда, идущие с севера, в Южной Рогатке снижали скорость до двадцати перед крутым склоном, за которым находились ужасно плохой поворот и деревянный мост. Пути шли в ста футах над водой. И в один прекрасный день какой-то поезд с рёвом промчался через Южную Рогатку на всех парах, хрипло свистя. Это был дикий кот – паровоз, потерявший управление; он летел к ущелью. На дно – и треск! взрыв! Потом – свист пара. Потом – мёртвая тишина. Потом поднялись стенания и вой. Боже, сколько было погибших, хуже не бывало!
Собеседники на мгновение умолкли. Квиллер слышал, как тикают золотые часы. Наконец он спросил:
– А выяснили, что явилось причиной крушения?
– Должно быть, отказали тормоза, но железнодорожное начальство свалило вину на машиниста – сказали, что он был пьян. Если обвинить машиниста, это спасает деньги компании. Бедняга! Паровой котёл взорвался, и он сварился заживо.
– Ужас! – пробормотал Квиллер.
– Да уж. Погано, и к тому же он был непьющий.
– Так вот почему городок переименовали в Вайлдкэт! Вы просто счастливчик, Ози, что избежали стольких опасностей! Если бы вы начали жизнь сначала, вы бы опять стали пятаком?
– Да. – После волнения, в которое поверг его рассказ, старик заметно выдохся.
– Плохо, что таверна «У путей» закрыта. Мы могли бы что-нибудь выпить и перекусить.
– Здесь чуть подальше есть одно местечко, – оживился Ози. – Лучше, чем «У путей».
Пока они медленно спускались по Главной улице, Квиллер спросил, есть ли в Доме престарелых женщины.
– Не-а.
– Я слыхал, что женщины никогда не заходят в таверну «У путей». Вы не знаете почему?
– Не-а.
– Железные дороги теперь берут на работу женщин-машинистов, – сказал Квиллер.
– Только не здесь! Не на ССЛ!
Старик тяжело дышал, когда они дошли до гриль-бара под названием «Соскок». Их сердечно приветствовала женщина средних лет, крупного телосложения, с весёлым нравом. Четыре молодые женщины в бейсбольных майках громко обсуждали свою недавнюю победу. Несколько пожилых мужчин разбрелись по залу. Приветливая барменша записала их заказ: неразбавленное ржаное виски для Ози и имбирный эль для Квиллера.
Когда Ози опрокинул рюмочку, Квиллер спросил:
– А как вам понравилось вести «девятку» и тянуть за собой Прогулочный поезд?
– Неплохо, – был ответ.
– С тех пор он так больше и не совершал пробегов? – продолжал задавать вопросы Квиллер.
– Не-а.
– Плохо, что Ссудный банк закрыли. Жители Содаст-сити, вероятно, испытывают материальные затруднения. Вы тоже пострадали?
– Не-а. У меня нет денег в банке.
«Гм, – призадумался Квиллер, – почему он не участвует в акционерном банке своего зятя?»
– Осилите ещё рюмочку ржаного, Ози? И гамбургер?
– Док говорит: одна – ерунда, так я считаю, что и две – на пользу голове.
Квиллер жестом попросил повторить заказ.
– Мне правду сказали, что Флойд Тривильен – ваш зять?
– Да.
– Как вам нравятся модели поездов у него дома?
– Никогда их не видал, – сказал Ози, уставившись в пространство.
Последовало неловкое молчание, которое Квиллер заполнил вопросами о качестве гамбургеров, степени их прожаренности, об имеющихся в наличии приправах и о типах жарких. В баре подавалось мясо по- железнодорожному: толстые ломти с поджаренной корочкой. Наконец он сказал:
– Однажды я видел вашу дочь. У вас ещё есть дети?
