Однажды на их пути попался еще один «свежий» кусочек. Запах разложения быстро проникал во все водные слои, но, столкнувшись с объектом своего вожделения, хищники, наверное, были крайне удивлены.
Между ними и едой находилась металлическая преграда. Морские обитатели оказались настолько голодны, что металл крошился в их зубах: куски цепей быстро исчезали, падая в ил. Когда преграда была почти разрушена, потенциальная жертва резко дернулась. Падальщики инстинктивно отпрянули назад, но запах гниения был столь силен, что преодолел все их страхи. Убедившись в неподвижности объекта охоты, они неожиданно набросились на него и в тот же миг сами превратились в добычу неведомого врага.
Хищник, атаковавший их, оказался гораздо проворнее. Сильный, злой и голодный, он, закружившись в водовороте из ила и воды, набросился на длинные тела падальщиков, разрывая плоть зубами и когтями. Падальщики пытались защищаться, но все было тщетно. Их собратья, находившиеся неподалеку, поспешили присоединиться к предполагаемому пиршеству, но вместо этого сами стали едой. «Нечто» поднялось со дна и поплыло прочь в поисках новых падальщиков, но неожиданно было подхвачено течением, которое понесло хищника, словно листик по ветру, прочь от места бойни.
Глава 1
Был почти полдень. Холодное весеннее утро, поднявшееся над лугами севернее Кидана, плавно перешло в теплый, слегка туманный день.
Лейтенант Эймс Вестэвэй остановил для привала свой отряд из пятидесяти драгун и отпил воды из кожаной фляжки, болтавшейся у седла. Ему не терпелось расстегнуть куртку, под которой зудело и чесалось вспотевшее тело. Раздумывая, как бы поступил в подобной ситуации его кумир, полковник Гош Линседд, Вестэвэй остановил взгляд на небольшом холме, видневшемся на востоке. Земли к северу от Кидана и реки Фрей представляли собой обширную плодородную равнину, поросшую сочной высокой травой.
Хорошо бы здесь поохотиться, мрачно, совсем без удовольствия подумал Эймс. Все его мечты о воинской славе в рядах хамилайской армии развеялись как дым. Виной тому стала кровавая битва за Кидан, в которой враги были отброшены от стен лишь в результате огромных потерь в рядах защитников. Во время битвы Вестэвэй проделывал такие вещи, от воспоминаний о которых у него сводило желудок. Лейтенант до сих пор не мог взять в толк, как ему удалось выжить. Единственно возможным объяснением и попыткой оправдать себя было то, что все атаки в конечном счете были отбиты; единственным утешением — понимание того, что все солдаты вели себя подобным же образом. Следовательно, Эймс был не единственным виновником случившегося. Вину можно разделить, и от этого становилось легче.
Вестэвэй понимал, что никогда не забудет страшную смерть своего лучшего друга, лейтенанта Илвера Уарда, разрубленного топором от плеча до основания грудины. Илвер погиб не сразу, он извивался в траве, словно разрезанная змея, и кровь его с ужасным хлюпаньем выплескивалась из раны. Эймс был не в силах помочь умирающему товарищу…
После битвы лейтенант долго бесцельно бродил по полю. Земля и камни покрылись столь толстым слоем крови, что понадобились часы, чтобы она просохла. Вокруг Цитадели — в тех местах, где бой был наиболее ожесточенным, — кучами валялись изуродованные до неузнаваемости тела. Теперь практически невозможно представить, что эти ошметки мокрой красной плоти когда-то были людьми…
Разгром вражеской армии не остановил волну убийств. После того как атака противника захлебнулась, Эймс с половиной своего отряда преследовал неприятеля к северу от реки Фрей, в то время как его командир, Гош Линседд, вел войска на юг. У Эймса был приказ измотать вражескую армию, не дать ей возможности произвести перегруппировку сил и перейти в контратаку.
Сначала лейтенант обрадовался возможности покинуть город, избавиться от запаха смерти, витавшего над улицами, но приказ, отданный ему Гошем Линседдом, нарушил временное душевное равновесие. Вероятно, полковник отправил Кадберна Акскевлерена в отряд Эймса для присмотра за молодым командиром — или же просто чтобы убрать Избранного с чьего-то пути. Этому человеку не давала покоя его собственная ненависть — ненависть, вызванная ужасной смертью его хозяина, Третьего Принца Мэддина Кевлерена.
Скорбя о потере, Эймс не мог ни понять, ни принять ее. Мысль об утрате жгла его разум так же, как огонь уничтожает бумагу. Но Избранный выглядел еще хуже. Горе сделало его похожим на привидение, буквально иссушило и душу, и тело. К жизни Кадберна возвращали только столкновения с остатками арьергарда противника. Акскевлерен всегда сражался в первых рядах, но после удачной схватки вновь возвращался к прежнему состоянию, становясь замкнутым и недоступным.
За три дня преследования враг ни разу не оказал серьезного сопротивления. Причина была очевидна: на равнине негде спрятаться от быстрых драгун с их карабинами, короткоствольными огнестрелами и саблями, изготовленными из крепчайшей хамилайской стали. На второй день погони были обнаружены следы достаточно крупного отряда, направлявшегося прочь от Кидана.
Эймс с легкостью принял решение преследовать этот отряд вместо того, чтобы охотиться за небольшими группами неприятельских солдат. Он полагал, что значительное по численности подразделение представляет большую опасность для Кидана. Лейтенант поинтересовался мнением Кадберна, но Избранный лишь неопределенно покивал в ответ.
След, по которому шли драгуны Вестэвэя, говорил о том, что они настигали как минимум сотню хорошо экипированных и достаточно организованных пехотинцев. Вскоре стало понятно, что враги знают о погоне, так как следы привалов становились все незаметнее. Окажись Эймс в их положении, он не преминул бы перейти в контратаку. Кстати, и этот холм на востоке давал прекрасную возможность организовать засаду…
Сделав из фляги еще глоток, лейтенант убрал ее на место. Несмотря на все неудобства, он решил не расстегивать куртку. Все-таки Эймс был офицером и решил не подавать плохого примера рядовым. Пора приступать к работе.
Вестэвэй принялся пристально изучать очертания холма, высматривая вражеских солдат. Он понимал, что расстояние слишком велико, но все же надеялся уловить хоть какое-то движение или металлический отблеск обнаженного оружия.
Поразмыслив, Эймс сделал два вывода. Первый: скорее всего солдаты неприятеля находятся на другой стороне холма и ожидают нападения, полагая, что преследователи обогнут его у основания. Второй: убедившись, что засада не замечена, они уберут дозорных еще до того, как их заметят бойцы противника.
Лейтенант сделал глубокий вдох — от страха и напряжения дыхание участилось. Он почувствовал, как в грудной клетке гулко бьется сердце. Внезапно Эймса посетила странная мысль. Почему он не стал обычным торговцем, как отец? Мог бы путешествовать по безопасным дорогам от Кастелла до Омеральта, столицы великой Хамилайской империи. Но Хамилай за тысячи миль отсюда, за Бушующим морем. Да, беспечная и защищенная от опасностей жизнь торговца имела свои плюсы…
Заметив, что драгуны наблюдают за ним, лейтенант спросил у Кадберна, что он думает по поводу возможной засады, однако Избранный, опустив глаза, промолчал, теребя гриву своей лошади. Улыбнувшись, Эймс почему-то подумал, что в данный момент его солдаты были бы не против, продолжи в свое время командир дело отца.
По лицам драгун он понял, что его улыбка многое изменила. Раз лейтенант Вестэвэй весел, значит, дело закончится лучше, чем предполагалось. И не столь важно, сколько врагов притаилось за тем холмом — их количество уже не имело значения.
В тот самый момент Эймс четко понял, что нужно делать дальше. Словно кто-то нашептывал ему план действий…
Квардо Сьенна был очень напуган.
Все произошло после встречи с той самой стервой из Хамилая, самозваным стратегом Гэлис Валера.
