что и у Линана есть армия, что он Розетем и обладает двумя из четырех Ключей Силы. Он хотел снова вернуться в порт и еще раз увидеть отраженное в воде солнце, трепещущие на ветру вымпелы кораблей и кружащих в восходящих потоках морских птиц. Эдейтор понимал, что может сделать это и в иные дни, но никак не мог отделаться от чувства, что настанет день – и скорее раньше, чем позже – когда все это можно будет увидеть в последний раз.
Он задрожал от мысли, что Кендра может быть смертной.
Это была встреча, которой не жаждал ни тот, ни другой, но которая происходила уже в третий раз и произойдет по меньшей мере еще один. Оркид и Деджанус встретились в кабинете коннетабля, сидели по разные стороны стола и передавали друг другу документы.
– Это приказ о реквизиции мяса, – сказал Оркид. – Комитет на своем последнем заседании одобрил его стоимость.
Деджанус пробежался взглядом по документу, подписал его и передал обратно.
– А это приказ о реквизиции угля.
– Для чего мне уголь? – не понял Деджанус.
– Он нужен вашим кузнецам.
Деджанусу следовало самому сообразить, для чего нужен уголь, и оба собеседника прекрасно это знали.
– А сколько места в трюме займет это добро? – агрессивно спросил он, пытаясь прикрыть смущение гневом.
Оркид, не меняя выражения лица, сверился с черной книжечкой, которая, казалось, всегда была в его в левой руке.
– Один корабль. Мы отрядили «Радервей», одномачтовый шлюп, принадлежащий купцу Огдаю Тайку из Луризии, с задачей отвезти уголь и привезти обратно больных и раненых…
– Мне незачем знать, как называется этот проклятый корабль! – закричал Деджанус.
Он подписал приказ о реквизиции угля и бросил его обратно Оркиду.
– Ты спросил…
– Сколько еще проклятых бумажек я должен подписать?
– Несколько.
Деджанус накренился над столом.
– А зачем тебе вообще нужна моя подпись на них? – прошипел он. – В конце концов, я же не состою в вашем проклятом комитете.
– Конечно же, потому, что ты командующий армией, – ответил Оркид. И, тяжело вздохнув, положил ладони на бумаги. – Мы уже говорили об этом. Ты всегда хотел именно этого, Деджанус, и теперь ты этого добился. Всего почета и славы, которые дает пребывание во главе самой большой армии, когда-либо создававшейся в Гренде-Лир. Однако вместе с почетом и славой достаются все эти мелочи и скука. Именно их ты сейчас и получаешь.
Деджанус откинулся на спинку кресла и презрительно улыбнулся.
– Тебе доставляет огромное удовольствие выводить меня из себя, не так ли?
Оркид вернулся к бумагам. Выбрав одну, он протянул ее Деджанусу.
– Список достойных повышения офицеров из местных полков и одного-двух из Стории.
– Не притворяйся, будто не расслышал меня, аманская пиявка. Оркид протянул второй документ.
– И противоположный ему, список арестованных за происшествие в доках три дня назад, из-за которого пострадали двое рабочих и за которое пришлось заплатить из бюджета армии… – он повернул документ, чтобы прочесть написанную внизу цифру, – весьма существенную сумму.
Их взгляды на мгновение встретились. Оркид глядел равнодушно, даже глазом не моргнул. Деджанус взял документы, поставил свою подпись и отдал их.
– Не могу дождаться, когда наконец уберусь из этого города, – промолвил Деджанус голосом, в котором так и сквозила жалость к себе. – Почему я торчу здесь, когда моя армия уже собирается в южной Чандре?
– Большая часть армии в Чандру еще не прибыла, а сейчас в Кендре есть многое, требующее твоего внимания.
Деджанус встал, ножки его кресла заскрежетали по каменному полу.
– Ничего здесь не требует моего внимания! Нужна лишь моя подпись. Если бы требовалось мое внимание, я бы по-прежнему состоял в комитете.
– Если б ты по-прежнему состоял в комитете, – ровным тоном ответил Оркид, – то все королевство восстало бы сейчас против королевы и ты командовал бы разве что похоронным нарядом.
Канцлер заворожено наблюдал за тем, как лицо Деджануса сделалось белым, как снег, а брови ощетинились, словно кусты-проволочники.
– Мне следовало бы убить тебя за это, – обычный рев Деджануса упал до придушенного шепота.
– Ты всегда исходишь из того, что я против тебя, что когда я говорю тебе что-то, то пытаюсь оскорбить тебя. Ввиду нашего общего… прошлого… тебе следовало бы знать, что я не могу себе этого позволить. Мне совершенно невдомек, почему ты упорно считаешь, будто я готов горло себе перерезать, лишь бы помешать твоей карьере.
– Ты не хотел видеть меня командующим армией. Не хотел даже, чтоб я был коннетаблем.
