– Хорошо. Благодарю вас.
Роун поклонился и вышел. Поул смотрел ему вслед, безмолвно кляня себя за запугивание Роуна; ведь священник не сделал-ничего, заслуживающего подобной немилости – Роун не был виноват в том, что, сам того не ведая, заменил Поула в качестве намеченного его предшественником кандидата в примасы Церкви. Знание об этом и толкнуло Поула на убийство Нортема. Поул повернулся к книге и извлек из кармана в мантии перо и бутылочку чернил. Осторожно отвинтив крышку бутылочки, он обмакнул перо и поднял его, готовясь писать.
Но у него не было слов. У него напрочь отсутствовали какие-либо благочестивые мысли, какие-либо откровения. Поул, примас Церкви Подлинного Бога, не мог добавить в Книгу Дней ничего подлинного.
ГЛАВА 10
Серефа наслаждался первым часом трудов, наполняя бочонки водой и привязывая их к спине приписанного к сторожевому посту осла. Утро выдалось жаркое, с поднимающимся от земли легким туманом и поющими вдоль ручья птицами. Прежде чем приняться за работу, он скинул одежду и искупался, а потому чувствовал себя освеженным и в ладу со всем миром.
Однако когда он поднял шестой бочонок, то смотрел уже куда менее оптимистично – на жизнь вообще и на работу на сторожевом посту в частности. Воображение начало рисовать ему картины того, как другие рыцари наслаждаются в Даависе приятным обществом, хорошим вином и удобной постелью по ночам. А он здесь не видел ничего, кроме пресной воды, попоны и трех рыцарей, от которых воняло еще хуже, чем от него. И это постоянное птичье пение начинало уже его раздражать.
Привязав шестой бочонок, Серефа быстро надел свои перепачканные кожаные бриджи и безрукавку. Начал было пристегивать поножи и нагрудник, но зной все нарастал, и он передумал. Засунув их между бочонками, рыцарь зашагал обратно к сторожевому посту, находящемуся всего в лиге от него – на вершине крутого холма. В желудке у него громко урчало, и он надеялся, что один из оставшихся в лагере дозорных уже развел костер для приготовления завтрака. Тут он обругал себя, так как позабыл, что в его обязанности нынешним утром входила и доставка дополнительного хвороста для костра. Он уже собирался повернуть обратно, когда заметил поднимающийся с вершины холма дым.
Должно быть, карауливший на рассвете Ворат сумел наскрести достаточно щепок и прутьев для приготовления завтрака. Серефа решил, что хворост вполне может собрать попозже, и снова принялся взбираться на холм – но опять остановился, увидев, насколько же большой костер разжег Ворат.
«Опять у него подгорит солонина, – сказал себе Серефа. Над холмом поднялись клубы густого белого дыма. – Этот придурок пустил на топливо свежесрубленные ветки, предназначенные для сигнального костра…»
– Дерьмо! – выругался он.
Выпустив недоуздок, за который вел осла, Серефа со всех ног взбежал на холм. Он застал товарищей уже одетыми и держащими под уздцы своих лошадей. Его конь ждал оседланный.
– Где? – спросил он.
Ворат показал на северо-восток, и Серефа увидел там длинную движущуюся цепь вражеских солдат. Судя по скорости передвижения, солдаты эти были кавалеристами – при том, что с высоты они выглядели словно муравьи.
– Около ста всадников?
– Около того, – согласился один из рыцарей. – Разведотряд.
– И движется к нам, – рассеянно произнес Серефа, ни к кому конкретно не обращаясь. В животе у него снова громко заурчало. – Им еще по меньшей мере час ехать.
– Твоему брюху придется подождать, пока мы не окажемся в Даависе, – фыркнул Ворат.
Они принялись спускаться с холма и на полпути к подошве встретили осла. Прежде чем продолжить спуск, они наполнили из бочонка фляги, а Серефа еще и забрал доспехи.
– Думаете, это четты? – спросил Серефа.
– Можешь подождать и спросить у них, если охота, – отозвался Ворат.
– Спасибо за любезное предложение, но предпочитаю не…
Ворат вскрикнул и повернулся в седле. Прежде чем он свалился с коня, у Серефы хватило времени разглядеть торчащую из глазницы короткую черную стрелу. Что-то просвистело возле его уха, и он услышал, как ехавший позади рыцарь всхлипнул, захлебываясь кровью. Недолго думая, Серефа всем телом рухнул на шею коня и всадил шпоры ему в бока. Но конь слишком боялся крутого склона, чтобы пуститься вскачь, и Серефа, выругавшись, бросился наземь. Едва он упал, в седло со стуком воткнулась стрела, а затем еще одна вонзилась в шею животного. Конь пронзительно заржал и рухнул. Третий рыцарь полубежал-полукарабкался вниз по склону. Он почти добрался до подошвы холма, когда из какой-то впадины выскочил единственный четт с луком и воспользовался им как топором, с размаху ударив рыцаря по лицу. Рыцарь упал навзничь, дернулся, словно марионетка, а затем перестал двигаться.
Серефа выхватил меч и бегом бросился вниз по склону, оскальзываясь и съезжая, глядя, как четт выправляет свой лук и накладывает на тетиву еще одну стрелу. Когда до врага оставалось всего два шага, ноги выскользнули из-под дозорного, и поспешно выпущенная стрела лишь рассекла ему волосы. Серефа не мог управлять своим падением и врезался в четта всем телом, от чего полетел кувырком в ту самую впадину, где тот недавно прятался. Когда рыцарь вновь поднялся на ноги, он выглянул из-за края впадины и увидел, что четт сломал себе шею. Меч его потянул внезапно ослабевшую руку к земле, плечи опустились.
А затем ему пришло в голову, что четт мог быть не один. Он лихорадочно огляделся кругом, но не увидел никаких признаков других врагов. Сдерживая норовящее бешено заколотиться сердце, он проверил, как обстоят дела у его товарищей. Все трое оказались убитыми. Две лошади тоже были убиты, а еще одна охромела. Четвертого коня – принадлежащего Ворату – он не увидел. Серефа услышал какой-то звук и, подняв взгляд, успел заметить, как незнакомая лошадь обогнула холм, галопом несясь на север. Скакун четта, здраво рассудил он. Что он мог теперь предпринять? Если попытаться вернуться в Даавис пешком, вражеская колонна наверняка догонит его. Громко заревел осел.
– Заткнись, – резко бросил Серефа.
